Клеопатра. Последняя царица Египта - страница 119

Так что можно сказать, что египетско-римская империя, о которой мечтала Клеопатра, стала реальным фактом с разницей лишь в том, что ее монархи вели свой род от Октавиана, внучатого племянника Цезаря, а не от Цезариона, его сына. Но, несмотря на то что Египет и Александрия сыграли определенную роль в создании римской монархии, память о Клеопатре, благодаря замыслам и энергии которой и развилась эта новая жизнь, с каждым годом подвергалась все большему поношению. Она стала врагом этого «овосточившегося» Рима, который по-прежнему считал себя западным; а борьбу Клеопатры с Октавианом вспоминали как губительный кризис, через который прошли сторонники Цезарей. Египетскую царицу осыпали оскорблениями, о ее распущенности придумывали небылицы. Именно на этом непрочном фундаменте основывается оценка личности Клеопатры в современном мире, и каждому, кто изучает этот отрезок истории, следует с самого начала своих изысканий избавиться от тех впечатлений, которые он получит из нечистых источников. Вычеркнув из своей памяти язвительные слова Проперция (Секст Проперций, ок. 49 – ок. 15 до н. э.; римский поэт-лирик) и жестокие строки Горация, написанные в великой радости по поводу окончания войны, которая подвергла опасности его небольшое загородное поместье, читатель получит возможность судить о том, следует ли считать интерпретацию личности Клеопатры и ее действий, которые я представил на его рассмотрение, чрезмерно снисходительной и правильно ли я распорядился милосердной привилегией историка, защищая часто одинокую и очень измученную женщину, которая всю свою жизнь боролась за исполнение великолепного патриотического замысла и умерла так, как «подобает потомку столь многих царей».

Письмо Антония к Октавиану, которое Артур Вейгалл назвал непристойным, появляется у Светония (Светоний Транквилл, ок. 70–160; римский историк) в «Жизнеописаниях двенадцати цезарей» (от Юлия Цезаря до Домициана); ему предшествуют другие обвинения, выдвинутые против Октавиана диктатором Востока или его соратниками.

Марк Антоний упрекал Октавиана в том, что тот заслужил выбор своего двоюродного деда Юлия Цезаря тем, что был для него проституткой; а брат Марка Антония Луций утверждал, что Октавиан – после своих гомосексуальных контактов с Цезарем – также унизился в Испании ради Аула Гирция, получив плату – 300 сестерциев. Еще одно обвинение состояло в том, что Октавиан прижигал ноги разогретой ореховой скорлупой, чтобы на них не росли волосы, уподобляя себя женщине. К тому же в Риме во время театрального сезона все зрители посчитали нападкой на Октавиана (которой они весьма энергично аплодировали) стихи об оскопленном жреце Богини-матери, прочитанные на сцене под барабанный бой:

Кроме неприлично поспешной женитьбе на Ливии (которая тогда была беременной), Марк Антоний обвинил Октавиана в том, что тот на его собственных глазах насильно увел жену бывшего консула из столовой в спальню и вернул ее к столу со спутанными волосами и пылающими ушами. Он заявил, что Октавиан развелся со Скрибонией, потому что она слишком явно горевала по поводу того влияния, которое оказывала на него его любовница; что друзья Октавиана были его сводниками: они срывали одежды с замужних женщин и девушек, достигших брачного возраста, и осматривали их, как работорговец Тораний, готовящий свой товар к продаже.

Антоний также написал Октавиану следующее письмо личного содержания – еще в то время, когда они не испытывали друг к другу ни неприязни, ни вражды:

«Отчего в тебе такая перемена? Оттого, что я сплю с царицей [Клеопатрой]? Она моя жена. Разве я недавно начал делать это или тому уже девять лет? А ты на самом деле спишь только с Друзиллой? Пусть тебе повезет, если к тому моменту, когда ты прочтешь это письмо, ты также не переспишь с Тертуллой, или Терентиллой, или Руфиллой, или Сальвией Титисенией, или со всеми ними сразу. Разве имеет значение, где или с кем ты спишь?»