– Пока нет, спасибо. Если будет нужно, я вам перезвоню. – Он положил трубку и задумчиво произнес: – Он прав, действительно, век науки и техники. Только никто еще не сумел создать компьютер, равный человеческому мозгу, нашей интуиции, опыту. Компьютер пока не научился отделять полуложь от полуправды, различать интонации в голосе, эмоциональный фон. И пока такие компьютеры не созданы, старые сыщики еще будут нужны.
Он позвонил Кире. Услышав незнакомый голос, попросил позвать к телефону госпожу Пашкову. Через некоторое время она взяла трубку.
– Доброе утро. Примите мои соболезнования, – начал Дронго. – Вас беспокоит эксперт по вопросам преступности Дронго. Меня попросили быть консультантом в деле расследования убийства вашего супруга. Мы могли бы с вами увидеться?
– Я не в том состоянии, чтобы сейчас видеть кого бы то ни было, – призналась Кира.
– Это касается расследования убийства вашего мужа, – настойчиво повторил Дронго. – Мне казалось, что вы должны быть лично заинтересованы в успешном раскрытии этого ужасного преступления.
– Конечно, заинтересована. Но я так устала… Когда вы хотите приехать?
– Немедленно. Где вы живете?
– Мы недавно купили дом в Гранатном переулке, – сообщила Кира, – переехали только несколько месяцев назад. Дом номер восемь. Приезжайте.
– Хорошо. Буду у вас через час. – Дронго обернулся к Вейдеманису: – Набери мне адрес этого дома. Кажется, я читал о нем в «Коммерсанте».
Вейдеманис набрал адрес, прочитал информацию и тихо присвистнул:
– Элитная постройка. Два очень дорогих дома в городе. Цена квадратного метра – от тридцати до пятидесяти тысяч долларов. В доме номер шесть, например, всего двадцать семь квартир, площадью от двухсот до восьмисот метров. Перечислять, какие там навороты, или не стоит?
– Не стоит. Могу себе представить. Значит, самая дорогая квартира там может стоить до сорока миллионов долларов, – быстро подсчитал Дронго. – Солидно! Даже слишком солидно. Судя по всему, там не просто элитная недвижимость. Интересно, сколько стоит новая квартира Пашкова в доме номер восемь?
Раздался звонок мобильного телефона Вейдеманиса. Выслушав сообщение, он обратился к Дронго:
– Звонит Леонид Кружков. Номер телефона вдовы Леонтовича он нашел. И еще узнал насчет финансового положения компании Царедворцева, о чем ты просил. У них за прошлый год прибыль выросла на двадцать два процента. Рекордные показатели.
– Поэтому дочка сидит в компании и не дает отцу даже дышать, – покачал головой Дронго. – Боится потерять свои миллионы. Только если она так активно будет мешать отцу, он действительно потеряет гораздо больше. Запиши номер телефона, мы позвоним вдове Леонтовича, когда я закончу разговор с Кирой Пашковой. Какой оборот фирмы мог быть у самого Пашкова?
– Мы точно узнали, – ответил Вейдеманис, – оборот был уже за сто миллионов долларов, а чистый доход за прошлый год – больше шести миллионов. Можешь себе представить его доходы за прошлые годы, до финансового кризиса, если он покупает квартиру в таком месте? Представляю, как переживает его вдова! Потерять такого мужа в самый разгар его взлета…
– Я поеду к ней, – сообщил Дронго, – а ты позвони и договорись о встрече с вдовой Леонтовича. Сразу после Пашковых я постараюсь заехать к ним.
В Гранатном переулке дежурный долго проверял его документы, звонил хозяйке квартиры, затем к нему приставили провожатого, с которым он поднялся на четвертый этаж в квартиру, купленную Всеволодом Пашковым шесть месяцев назад. Провожатый позвонил в дверь, дождался, пока ее откроют, и вежливо удалился. Миловидная девушка провела Дронго в большой кабинет, обставленный тяжелой итальянской мебелью и полками до потолка, заставленными книгами с золоченым тиснением. Было сразу понятно, что эти книги скорее для антуража, чем для конкретного использования. Уже появились новые типографии, специализирующиеся исключительно на обложках книг, которые подбирались в тон обоям или мебели. Мещанство не просто торжествовало, оно победило культуру, литературу и вообще здравый смысл. Два дивана и два кресла из натуральной кожи стояли правильным квадратом внутри кабинета. У стола – кресло такого же цвета, на столе – копия статуэтки Родена и прибор из красного дерева с золотом.
