– А если он и есть убийца? Вернулся на место, чтобы забрать нож, и услышал, что в комнате кто-то есть?
– Тогда зачем он не забрал его сразу, а только стер следы? Нет, убийца был достаточно осторожен. Он открыл окно и стер следы с орудия убийства, оставив нож рядом с телом, чтобы создать впечатление случайного грабителя. Турелин трус, но не убийца.
– На этаже оставался в одиночестве еще Тудор Брескану, – согласился Вейдеманис.
– Вот именно. Он мог дождаться ухода Илоны и пройти в комнату Пашкова. И самое главное, что он не связан с Пашковым никакими финансовыми или другими проектами. А вот из-за жены он мог его ненавидеть, зная, что она пыталась выйти замуж за этого бизнесмена. Можно построить схему, при которой она постоянно упрекает мужа в финансовой несостоятельности, намекая на Пашкова, с которым могла бы жить более роскошно. Такие сравнения могут превратить в Отелло и самого спокойного мужчину. Вот тебе и конкретный мотив, тем более что он знал о ее прежних связях с Пашковым.
– Остается и сама Илона.
– С этим вообще все понятно. Уязвленное самолюбие, разочарование, возможность мести… Она мне сказала, что впервые в жизни проиграла, когда он предпочел Киру, отвергнув ее. Красивая женщина могла не простить подобного оскорбления. Но пока это все только умозрительные заключения. Я легко могу их опровергнуть. Послу не нужно было убивать Пашкова хотя бы потому, что он точно знал, на ком именно женится. Их секуритате собрала ему нужные сведения о прошлом Илоны Романеску. Тем более что она из Молдавии, где уже давно и открыто работают румынские спецслужбы. Если он знал, на ком женится, то какие могут быть претензии к Пашкову? Не говоря уже о том, что у европейцев не так развито чувство собственности на женщин, как, например, у кавказских народов. Там потерявшая девственность женщина вообще не может рассматриваться в качестве верной жены и матери детей. Хотя и у них нравы уже давно меняются… Теперь насчет Илоны. Зачем ей убивать Пашкова? Что за глупая месть спустя столько лет? Рисковать своим положением в обществе, своей репутацией, карьерой мужа, чтобы наказать обидчика, который несколько лет назад выбрал другую, – слишком неправдоподобно. Для убийства нужны более веские мотивы, более серьезные основания. Самое печальное, что после этого преступления посол и его супруга будут вынуждены покинуть Москву навсегда. А это для Илоны настоящая трагедия…
Они разговаривали до четырех часов утра, прежде чем отправились спать. Утром, в одиннадцать, Дронго позвонил следователю Тихомолову:
– Доброе утро, Анатолий Максимович! Позвонил узнать, что у вас нового?
– Экспертиза установила, что из окна выпрыгнул мужчина среднего роста и довольно слабого телосложения. Нашли даже пуговицу, которую он выронил. Сейчас пытаемся определить, какой у него мог быть костюм.
– Значит, убийца все-таки выпрыгнул в окно?
– Похоже, что да. Мы ищем среди охранников соседних коттеджей и водителей, которые могли быть в тот день в поселке. А какие новости у вас?
– Я побеседовал почти со всеми, осталась только вдова погибшего. Пока есть некоторые наметки, но ничего конкретного.
– Вы считаете, что можно установить истину, только разговаривая со свидетелями? – добродушно поинтересовался Тихомолов. – На наших следователей работают лучшие экспертные группы и лаборатории; мы проводим столько анализов, подключаем психологов, аналитиков, специалистов различного профиля, не говоря уже о задействованных информационных центрах и всей агентуре милиции, о которой обычно не говорят… И даже у нас не всегда бывают успешные результаты. Извините меня, господин Дронго, но времена частных детективов давно прошли. Сейчас двадцать первый век. Век науки и техники.
– А я продолжаю верить в силу человеческой мысли, – возразил Дронго, – и все еще считаю, что при личном контакте с человеком можно узнать гораздо больше. Свидетель часто сам не подозревает о том, что именно он видел, не говоря уже о том, что он может сознательно уводить следствие на ложный путь. Поэтому я пользуюсь своими методами.
– Успехов, – пожелал ему Тихомолов. – Вам больше ничего не нужно?
