Она умерла в одиночестве и крича.
Аарон нашел ее с лицом, застывшим в ужасе; мертвые глаза вылезли из глазниц, длинный язык лежал синий на обмякшем подбородке. Вонь в комнате стояла ужасная – хуже, чем при жизни, из-за чего ему впервые за многие годы захотелось открыть окно. Но его заело; в щелях затвердела какая-то жирная бурая слизь, так что в итоге пришлось снять рубашку, обернуть кулак и разбить стекло.
Пока он убирал испражнения матери, которые залили кровать, когда тело перестало функционировать, он думал о том, что его брат сделал с Папой – с ними всеми. Вспомнил отвагу Папы. А может, он остался стоять, когда Люк пытался его раздавить, из-за той же ошибочной убежденности в вере сына, которой придерживался и сейчас? Так или иначе, он выстрелил Люку в горло, отчего тот дернул руль вправо от Папы, задев его капотом и ударив по колену. Когда стало ясно, как далеко зашло осквернение брата, Аарон пожалел, что пуля лишь оцарапала Люка. Лучше бы его совсем убило.
Папа сжал руки Аарона и Джошуа.
– А теперь, – сказал он, – крайняя молитва перед войной.
Аарон подождал, пока все склонят головы, и бросил быстрый взгляд на Люка. Наклонился к нему так, что коснулся губами уха.
– Если не станешь как прежде, – прошептал он, – порешу тебя, как нашу сестру-блудницу.
– Аарон, – упрекнул Папа и дернул за руку.
– Да, пап.
Они начали молиться, и в следующий раз, когда Аарон поднял взгляд, он обнаружил, что Люк пялится уже не в стену, а на него – пустыми и бездушными глазами.
* * *
Почти четыре часа спустя после того, как он оставил Луизу умирать на скамейке в парке, Пит прибыл на Редвуд-лейн – длинную, окаймленную деревьями улицу, мокрую после недавнего дождя. Он пропустил поворот, что ему сказал искать пожилой человек, к которому он обратился за помощью, и в итоге сделал крюк почти в три мили, прежде чем вернуться назад.
Теперь он был на нужной улице, но не знал, в каком из множества особняков живет Клэр. Он опустил окно, впустив запах дыма и сырой земли; ветер летел с ветвей с огненными листьями и нес ароматы осени. Потратив почти час на объезд полумили Редвуд-лейн в надежде заметить ее в одном из дворов или на улице, либо ее бледный силуэт в одном из больших окон дорогих домов, Пит смирился и свернул на короткую гравийную дорожку. Дом в конце нее был выкрашен голубой краской с ржаво-красной отделкой, газон аккуратно подстрижен. Когда он вышел и направился к крыльцу, дверь открыл старик в коричневом шерстяном свитере и темно-коричневых брюках и встретил его настороженным взглядом.
– Здрасьте, – сказал Пит и замер как вкопанный.
Старик вышел, не спуская с него глаз, но кивнул.
– Добрый вечер.
– Меня звать Пит Лоуэлл.
Хозяин дома промолчал. Пит продолжал:
– Я ищу такую Клэр Ламберт.
На лице старика мелькнула неприязнь, но он закрыл за собой дверь и медленно вышел навстречу Питу.
– Ламберты? А что вам от них нужно?
– Я их друг.
– Так говорят все, кому хочется их зря потревожить.
– Я их не тревожить приехал, чесслово. Я друг Клэр. Из Алабамы. Из Элквуда, где она попала в передрягу. Я ее возил в больничку, помог вернуться домой.
Когда старик приблизился к Питу и смерил его тяжелым взглядом, поднялся ветер. От старика пахло трубкой и сардинами.
– Неужели?
Пит кивнул.
– Она звала в гости. Вот я и приехал, тока не знаю, где она живет.
Старик задумчиво кивнул и пожевал нижнюю губу, словно взвешивая, стоит ли рассказывать что-нибудь подростку. Затем выдохнул так, словно уменьшился в размерах, и кивнул направо от себя.
– Проехал дальше на два дома. Вон он. Белый, с внедорожником во дворе.
Пит почувствовал, как его переполняет облегчение. Он уже начал бояться, что никогда не найдет дом Клэр, и не собирался обходить все особняки по порядку. Рано или поздно кто-нибудь более подозрительный, чем этот дедушка, позвонит в полицию.
– Благодарствуйте, – сказал Пит и улыбнулся. – Я к ней издалёка.
– Не за что, – ответил хозяин дома и отвернулся к двери. Затем остановился и оглянулся через плечо. – Но если ты правда тот, за кого себя выдаешь, должен понимать, что они словно в аду побывали. Не знаю, будут ли они рады тебя видеть. Может, им не нужно лишних напоминаний, – он поднял брови. – Стоит задуматься.
