– Он пытался нас защитить, – сказала Клэр отцу Стью. – Он дрался с ними.
Это была ложь, но необходимая. Истина его наверняка уничтожила бы.
– Мой мальчик, – произнес Тед с гордостью, его глаза налились слезами.
Клэр улыбнулась. Он сбежал, подумала она. Сбежал и бросил нас. Бросил мертвую Кэти. Бросил меня с Дэниэлом им на милость. Сбежал и мог бы спастись, если бы его не поджидали в лесу.
– Он… это произошло быстро?
– Не знаю. Нас развели в разные места, сараи, подальше друг от друга.
Но я видела, как его волокли, не могла разглядеть лица из-за крови.
Тед мрачно кивнул.
– Он был смелым, мой сын. Я учил его сражаться до конца. Говорил, что по-другому в нашем мире нельзя.
Клэр сжала его ладонь.
– Он сделал для нас все, что мог.
– Ты общалась с другими родителями?
– Нет. Еще нет, – от самой мысли ей стало плохо – после этой встречи она вряд ли согласится с ними общаться.
– Им захочется с тобой встретиться. Захочется знать, что ты знаешь о случившемся.
– Конечно.
Но она понимала, что никому этого не захочется знать никогда. Правду – нет. Она не могла подарить им покой, которого они искали, если только не соврет, как врала Теду, потому что конец – то, что она видела, – не был мирным, благородным или героическим, а это им знать не стоит. Смерть их детей была ужасной, жестокой и кровавой.
– Он что-нибудь говорил? – спросил Тед.
– В смысле?
– Стью. Он говорил что-нибудь перед?.. – он покачал головой. По небритой щеке скатилась слеза.
– Он был счастлив, – сказала она. – Он был с Кэти, они любили друг друга.
Это прозвучало ужасно фальшиво, но Тед улыбнулся.
– Хорошо. Это хорошо. Мне нравилась Кэти. Хорошая была девочка.
– Да. Была. – Клэр почувствовала, как перехватывает горло, когда нахлынули воспоминания. Сколько раз они сидели с Кэти на этой самой кровати, обсуждали желания, страхи, смеялись как дурочки над чем-нибудь не смешным, пока Кэти не издавала свой странный мужеподобный хохот, после которого Клэр уже не могла остановиться. Она вспомнила ночь, когда Кэти спала в этой кровати с ней, содрогаясь от всхлипов, признавшись, что у нее задержка и она смертельно боится, что забеременела. «Если да, – стонала она, – то не от Стью. Мы не спали уже четыре месяца». Клэр обнимала ее, говорила, что все будет хорошо – и все было хорошо. Кэти оказалась не беременна. Шесть месяцев спустя Клэр повторит те же самые слова, обнимая подругу, истекающую кровью, на дороге в Элквуд. Но тогда уже ничего не было хорошо, и вот Кэти умерла, ее тело разрублено на куски и разбросано в подвале доктора Веллмана.
– Наверное, надо переехать, – сказал Тед. – Больше не могу оставаться в этом городе.
Клэр ничего не ответила. Если бы Стью умер дома, уехать из этого места и кошмарных воспоминаний, которое оно вызывало, было бы неплохой идеей. Но Стью убили во многих километрах отсюда, там, где он никогда раньше не был, – там, где не был и, скорее всего, никогда не побывает Тед Крэддик. Самая ужасная боль засела в разуме Теда, и от нее не убежать. Мучения последуют за ним всюду.
Он резко встал, отпустив ее руку.
– Рад, что ты в порядке, – повторил он. – Но я до сих пор не могу принять, как все это могло случиться с тобой, и с моим мальчиком, и с вашими друзьями. Это неправильно, – он опустил взгляд на пол. – То, что с вами случилось, неправильно, – Тед скорчился, словно побежавшие слезы обжигали. Затем расслабился, попытался улыбнуться. – Он всегда говорил о тебе только хорошее, – добавил Крэддик, и она не знала, говорил ли он правду. У Клэр со Стью хватало стычек – неизбежный результат столкновения слишком разных характеров. Оба были упрямы, не желали отступать, и этой патовой ситуации слабо помогала привязанность Клэр к Кэти, которую Стью часто обижал, нечаянно, или нет.
– Я его любила, – сказала она его отцу. – Только с ними я жила по-настоящему.
Она уже почти ожидала, что он ответит: «И живешь до сих пор», – плюнет на пол и бросится вон, но он только кивнул и положил руку на дверь. Он уже почти вышел, когда обернулся в еще большем замешательстве, чем все это время.
– Брат Дэнни к тебе уже приходил?
