Получается, что по ряду вопросов наши взгляды со злом совпадают? Получается так. А что делать? Умные все-таки действительно опаснее глупых. Впрочем, и эти двое – не такие уж дурачки, какими хотят получаться на фотографиях. Дурачки в этом мире так долго не живут и так близко к кашалоту типа Седого не подбираются. Для дурачков наезд на владельцев табачной палатки – потолок. Скала и Щука – ребята если не с мозгами, то уж совершенно точно – со своими планами.
Да, теплая компания. Нет, что ни говори, а в этой теплой компании Вершинина не могу себе представить. Конечно, со Скалой и Щукой он быстро нашел бы общий язык. Язык бейсбольных бит. А вот с Седым... Не могу представить их рядом. Нет, пока не могу. Хотя есть множество вещей, которые я себе не могу представить. Например, что я буду собирать досье на своих. Так, пожалуй, и на себя самого скоро папочку собрать попросят. Интересно, кстати, было бы почитать досье на меня. Есть ведь такое, и не одно. Надо будет почитать, при случае.
* * *
Суворовцев закрыл файлы с досье. Потом быстро и деловито проверил почту. Задержал на секунду взгляд на баннере, который отчаянно убеждал:
Создай личный блог. Еще одна жизнь!
Улыбнулся и закрыл ноутбук.
Еще одна. Куда уж больше. Нет, спасибо.
* * *
Все теперь у майора Вершинина было плохо. А начиналось, вроде бы, замечательно. Юридический факультет университета – отличником там, конечно, не был и усидчивостью в библиотеке не отличался. Но в общем учился не хуже многих, а главное – не хотел распределения в теплое спокойное местечко, о котором мечтали многие его сокурсники – сесть в мягкое кресло где-нибудь в адвокатской конторе или юридическом отделе нефтяной корпорации. Из возможных неприятностей в жизни – только неисправность кондиционера в кабинете, к тому же легко поправимая. Вершинин, напротив, еще на первом курсе заявил, что собирается стать оперативником, хочет туда – на улицы, в банды, в расклады, в группировки, в самое пекло, где никакого кондиционера и сплошные неприятности. Декан факультета сам был в молодости оперативником и таких, как Вершинин, любил. Поэтому опекал его буйну головушку все пять лет учебы, а потом позаботился, чтобы он получил хорошее распределение. Конечно, хорошим оно было в том только смысле, что гарантировало все, что угодно, кроме спокойной жизни. Вершинин попал тогда в едва образованное, лишенное опыта, профессиональных кадров, должного финансирования и должной юридической базы Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Было это на заре 2000-х, когда сам факт незаконного оборота наркотиков только начали признавать как факт. Хотя наркомафия уже давно существовала – как факт и как класс. Ее ключевые руководители с усмешкой встретили новость о создании такого Управления. И неудивительно – ну какую угрозу оно могло для них представлять? Первоначальный состав был пестрым – кого здесь только не было: и бывшие милиционеры, и экономисты, вообще мало что понимавшие в оперативной работе, и крошечная группа бывших гэбэшников, у которых плачевно не сложилась карьера и которым вновь созданное Управление едва ли давало шанс эту карьеру начать заново – разве что дотянуть кое-как до пенсии. В общем, безобидный сброд – так восприняли поначалу эту команду в наркоэлите.
Но уже через несколько лет все стало хоть и медленно, но неуклонно меняться. Случайные люди уходили, а вместо них приходили опытные профи, разочарованные в перестроечном мире, сулившем много денег за мало времени тем, кто бросал службу и уходил в бизнес. Те, для кого присяга и служба Родине в свое время не были пустым звуком или чисто меркантильным выбором, возвращались в спецслужбы, чтобы сделать их другими – обновленными, испытавшими много разочарований, но готовыми стать сильнее. Так формировалось Управление, которое уже через пять лет стало боеспособной машиной, с отличной аналитикой, отменной оперативной службой и разветвленной сетью информаторов, синтезировав в себе лучший опыт КГБ, МВД, ФСБ, а потом направив это грозное оружие, смесь опыта и спецтехнологий, на врага – наркотрафик. К этому времени непонятное словцо «наркотрафик», которое, казалось, выпрыгнуло из какого-то фильма о Джеймсе Бонде, стало обыденным и никого уже не удивляло. Россия была частью мирового наркотрафика и уже не боялась в этом себе признаться.
