Постепенно он, конечно, понял, что дорога от дома до работы и обратно, отнимавшая пятьдесят минут, – это, конечно, расточительство, и начал оставаться ночевать в своем кабинете. Я давно заметил такую интересную закономерность – все известные мне прирожденные руководители – тоже трудоголики по складу, но у них находится время и на семью, и на спорт, и на путешествия, на хобби и всякие глупости, даже на философские размышления. Вот у меня, например, всегда оно есть. Я очень много работал, но никогда не зашивался. Конечно, приходилось иногда работать в авральном режиме, не спать ночами или спать в машине – без этого работа оперативного сотрудника просто немыслима. Но все дело в пропорциях и в твоем отношении к ним. Если начинаешь думать, что спать в машине месяцами, пахнуть, как партизан, и питаться в «Мак-авто» – это круто, ты пропал. А вот все известные мне плохие руководители обязательно живут в постоянном аврале. У них всегда звонят два телефона, и они не понимают, кто звонит и, главное, в каком кармане звонит, у них всегда уже полчаса, как должна была начаться следующая встреча, а они никак не закончат текущую, потому что на нее на сорок минут опоздали, у них первое дело в блокноте назначено на восемь утра, а последнее – на полвторого ночи. Учитывая опоздание, нарастающее к концу дня, последнее дело приходится на три часа ночи, отбой – на пять утра. Ну, и так далее. Паранойя.
Как говорил один из моих бывших друзей... Ничего себе, сказанул и тут же споткнулся, как на бегу об упавшее дерево. Вот выражение – бывший друг... Я и сам не думал, что так бывает. Но бывает. Спотыкаешься. Бывший друг – он и есть упавшее дерево, которое прерывает твой бег, и ты падаешь, а потом нужны силы, чтобы подняться. Дзигоро Кано, отец дзюдо, которого считаю одним из своих духовных учителей, хоть мы никогда и не виделись и не беседовали, именно так, кстати, объяснял правильное использование ног при исполнении подножек в дзюдо. Твоя подставленная нога – это упавшее дерево, об которое должен споткнуться и упасть бегущий противник. Но это – противник. А почему сам падаешь, споткнувшись не о сухое, упавшее, мертвое дерево, а об живого человека, к тому же друга? Нет, не сейчас. Сейчас не хочу об этом, очень длинный разговор. И не очень веселый. Может быть, когда-нибудь, позже, тоже напишу об этом книжку.
Столько всего в голове, столько всего можно бы написать. А чем занят? Разбором полетов упырей? Хотя рожденный ползать, как обещал Горький, летать не может. А ничего подобного, Алексей Максимович. Да запросто летает, ну, конечно, не на своих крыльях, но на личном самолете – запросто. Когда-нибудь, когда мы победим... Нет, так не правильно. Ждать полной победы – неверно. Ждать победы – вообще неверно. Надо просто побеждать, и все. По-моему, у меня в духе Вершинина формулировочка получилась. И слово вылетело, ты смотри, явно вершининское – «формулировочка». Все-таки умею вживаться в образ мыслей объекта. Да. Книгу о бывших друзьях – напишу. Решено. Поставил в список задач.
Так вот, один из моих бывших друзей говорил: если сотрудники задерживаются допоздна и работают по ночам, значит, они плохие сотрудники, потому что не успевают сделать то, что должны сделать за «штатное время работы». Это так. И кстати, есть одно точное наблюдение: если вдруг «пришли поговорить» ночью, можешь с уверенностью на 99 процентов заключить – это, так сказать, бандиты или «оборотни». Настоящие опера «ходят» в правильное время, не боятся дневного света. А, как правило, это раннее утро, чтобы вместе с солнцем.
Опять все сводится к свету. Все светлое – стремится к свету, все темное – к себе подобному. Как же все-таки все на свете стройно, правильно устроено, если вдуматься. Почему не получается так же правильно и стройно организовать хотя бы свой рабочий день? Интересно, приходила ли хоть раз такая мысль Вершинину, в его крепкую, избегаемую сомнений голову? Нет.
* * *
Через три месяца после своего нового назначения Вершинин перестал бывать дома неделями. Он это вспомнил потому, что вдруг ясно увидел свою дочь, кричавшую на него:
