И вдруг прошипел:
– Вы ведь именно для этого взяли меня с собой? Да, господин нерегиль? Чтобы развеять сомнения? В правдивости рассказов о штурме Альмерийа…
К нему шагнули, но Повелитель резко вскинул руку: не надо, мол. И спокойно ответил:
– У тебя короткая память, о ибн Сакиб. А ведь я тебя предупреждал – еще тогда, в Медине.
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, вазир барида сглотнул и сказал:
– Аждахак… Чешуйчатое чудовище…
– Я не хотел им становиться, – равнодушно проговорил Повелитель. – Но ты вручил мне фирман.
– А вы злопамятны, господин нерегиль, – пробормотал Абу аль-Хайр.
– Я – Страж Престола, – ледяным голосом ответил Сейид. – А вы, ашшариты, ничего другого не заслуживаете.
До этих слов Толуй не очень-то понимал, о чем речь, но тут полностью согласился. Сколько нужно бить этих скотов плеткой, сколько нужно резать глоток, пока бараны не поймут: Повелителя нужно слушаться беспрекословно! Подчиняться – это ведь так просто! Приказ и порядок – что еще нужно человеку?
А Повелитель, меж тем, с презрением добавил:
– Не заслуживаете, ибо не извлекаете никаких уроков из вашей истории. И мне приходится возвращать вас, баранов, к одним и тем же сюжетам.
Это Толуй тоже понял не сильно, но общий смысл уловил: будете брыкаться – зарежу, как сегодня зарезал. Это тоже было совершенно правильно: джунгар одобрительно покивал и подергал за усы. Да! Велик и мудр Повелитель!
– Езжай к Тахиру, – неожиданно устало сказал Сейид. – Пусть снимается с лагеря под Ахвазом и идет к Масабадану. И ждет меня там. Если не дождется, я велю отрезать его мужское достоинство, запихать в рот и так повесить на воротах ближайшего города. Ты понял меня, о ибн Сакиб?
Начальник тайной стражи молча поклонился. Никак, вошел в разум, подумал Толуй. Это тоже было правильно и ожидаемо. С Повелителем не поспоришь.
– Идите, – милостиво махнул рукой Сейид.
Все благодарно поклонились и попятились.
Повелитель желал остаться один.
* * *
Шаркающие шаги и цокот затихали под дальними арками. Гюлькара опять вспугнул чей-то стон, и сиглави – почему-то враз галопом – рванул из полного мертвецов и умирающих зала.
Тарег заложил руки за спину и опять повернулся к арке михраба.
Из тени вышел Имруулькайс, проследил его взгляд и заметил:
– Ты решил выучить Фатиху?
Тарег молчал.
Кот некоторое время созерцал заваленную трупами масджид. Наконец проговорил:
– Не боишься Абу аль-Хайра?
Нерегиль покосился на джинна.
– Давеча ты сказал, что люди ни в чем не виноваты. Что-то сомневаюсь я, Полдореа, что начальник тайной стражи будет в восторге от твоего толкования понятия невиновности.
– Это такой сарказм, Имру?
– Это такой совет, кокосина.
Некоторое время они молчали. Под арками гуляло смутное эхо – то ли стонов, то ли треска факелов.
– Давай я его прибью, а?
– Он ни в чем не виноват, – с бесконечной усталостью в голосе пробормотал нерегиль.
– А они? – кивнул черный кот на пестрый ковер из трупов. – Они – виноваты?
– И они не виноваты, – так же устало ответил Тарег.
И посмотрел в зеленые кошачьи глаза:
– Ты же все понимаешь, Имру. Не поступи я так с Куфой, погромы и мятежи продолжились бы по всей стране. И жертв в конечном счете было бы гораздо больше.
– Люди время от времени нуждаются в подобном уроке… – согласно покивал кот.
– И по-другому не понимают, – горько сказал нерегиль.
– Выходит, ты тоже не виноват, – заметил джинн.
Тарег молчал.
– А кто тогда виноват? – буркнул кот.
Нерегиль молча поднял глаза к арке, на которой золотой вязью выгравированы были Девяносто Девять имен.
– Молчи, Полдореа. Ничего не говори, – прошипел Имруулькайс.
Нерегиль пожал плечами. И, то и дело переступая через лежавшие на плитах пола тела, пошел искать свою лошадь. Кот обернулся к михрабу. Посмотрел. Вздохнул. И поплелся следом.
* * *
Лагерь парсидских войск под Ахвазом
Командующий медленно перебирал четки. Полированная бюрюза взблескивала в свете плавающего в ароматном масле светильника. Золотые прорезные шарики, с которыми чередовались ослепительно голубые зерна четок, позвякивали крошечными колокольчиками – по последней нишапурской моде. Такие же пуговицы украшали распахнутый по теплой погоде кафтан Тахира.
