Аль-Мамун тоже захотел поинтересоваться мнением нерегиля, повернулся к своему командующему, но никого не увидел. Потом халиф понял, что самийа никуда не делся, а просто упал носом в ковер в самом почтительном из всех возможных поклонов, и потому, чтобы обнаружить Тарика, нужно смотреть вниз.
– Да что это с тобой сегодня? – окончательно изумился халиф.
Тарег держал лицо крепко прижатым к ладоням, пытаясь укрыться от дыхания чужой мощи: раскаленный, печной жар зеленого ореола шевелил волосы на затылке, по хребту бегала тягучая, мучительно-сладкая дрожь. Неожиданно нерегиля продрало от затылка до копчика – встряхнуло, как собаку под дождем. Хызр тихо хихикнул. Неужели аль-Мамун совсем ничего не чувствует?! Почему?!
Глухо – из-за того, что мордой вниз лежал, – Тарег пробормотал ответ:
– Мы, сумеречники, очень почитаем… старших. Я отдаю долг почтительности уважаемому… шейху.
– Почитаете старших?.. – удивленно отозвался халиф из палящего света.
Пальцы рук занемели. С лица лил пот, Тарег чувствовал, как на ладони текут с носа капли. Зеленое существо и не думало складывать крылья, мучительное сияние продолжало яриться нездешним светом. Нерегиль понял, что еще чуть-чуть – и он потеряет сознание.
– Очень-очень почитаем, – из последних сил прохрипел он.
– Люди называют меня аль-Хидр, о дитя Сумерек, – удовлетворенно прошелестел тихий голос.
Выворачивающая наизнанку сила исчезла из воздуха. Тарег услышал свой длинный облегченный вздох.
– Ты и впрямь почтителен со старшими, о самийа. Да, я сдержу свое слово. Я проведу вас через хребет.
Нерегиль с трудом распрямился. Утер текущее потом лицо рукавом, сухо откашлялся. И сумел произнести:
– Мы изъявляем тебе свою признательность, о шейх. Что бы ты хотел получить в награду за помощь?
Аль-Мамун удивленно воззрился на сумеречника: понятное дело, халифу и в голову не пришло задать такой вопрос. Смертные вообще нечасто задавались вопросом, по карману ли им чудесная, из ниоткуда являющаяся помощь. Обычно они принимали ее как должное – и очень удивлялись, когда им предъявляли счет.
Тот, кто предпочел назваться аль-Хидром, сейчас казался погруженным в глубокую задумчивость. Скрюченные старостью пальцы перебирали седые пряди бороды.
Наконец дух сказал:
– То, что я делаю, я делаю по приказу и повелению Всевышнего. Он не нуждается в наградах. И я ничего не возьму за помощь.
Не скрывая облегченного вздоха, аль-Мамун поднял руку в успокоительном жесте:
– Твоя скромность войдет в сказания детей ашшаритов, о шейх! Но позволь и мне остаться в преданиях щедрым властителем. Я отдам тебе лучших верблюдов, о шейх!
Хызр улыбнулся.
И снова вспыхнул.
Тарег успел упасть на свое лицо раньше, чем ослеп. С шипением втягивая в легкие воздух, услышал тихое хихиканье:
– Мы вернемся к этому делу позже, о мой халиф.
– Как тебе будет угодно, о шейх. Я распоряжусь, чтобы тебя устроили на ночлег и накормили…
Сквозь жаркий гул бьющего лучами изумрудного света Тарег услышал, как зашелестела одежда – аль-Мамун резко встал с ковра.
И тут же осел обратно, охнув:
– Что это со мной…
Ах вот ты как, добрый дух?! Так ты людям помогаешь?! Прихлынувшая ярость смыла и страх, и остатки здравого смысла: Тарег мысленно заорал на купающееся в самодовольной, самодостаточной, колоссальной мощи существо:
Убери ореол, кто бы ты ни был! У него сейчас вскипит кровь! Убери ореол или!..
Сияние втянулось в себя – мгновенно.
Аль-Мамун сидел, держась руками за сердце.
Тарегу не нужно было спрашивать, чтобы знать, что с халифом: звон в ушах, светящиеся точки на изнанке века, головокружение и бешено колотящаяся в висках кровь. Таковы для смертного тела последствия беспощадного, мощного Присутствия.
Сделать он ничего не успел. Медленным, словно сквозь стеклянную стену наблюдаемым жестом Хызр улыбнулся, протянул руку и дотронулся до лба бледного, помертвевшего лицом аль-Мамуна:
– Да придет к тебе исцеление.
Халиф встрепенулся и разом ожил.
В уши Тарегу вскочили звуки: оказывается, народ вокруг говорил и орал как ни в чем не бывало.
Похоже, никто ничего не заметил – ни халиф, ни окружающие.
Поднимаясь вслед за аль-Мамуном, существо в облике старика посмотрело нерегилю в глаза:
