Принесли лосятину, да такую пахучую, с огня, что у Табарова закружилась голова. Тонкие ноздри его задергались, и он сам, не ожидая приглашения, потянулся к вилке и ножу. Все шло покамест на уровне приглашения к обеду.
— Берите, не стесняйтесь!
— И вы, Ильяс Мурзаевич, не обделяйте себя! Небось набегались за день?
— Приходится.
Дошло дело и до чарки.
Но гость отказался даже символически поднести рюмку ко рту. Пришлось и Кудайбергенову воздержаться. Не без сожаления он опустил рюмку на стол нетронутой.
— А знаете, и меня сегодня что-то не тянет. Похоже, укатали сивку крутые горки.
Когда убрали со стола, мужчины расположились в креслах вблизи журнального столика. Кудайбергенов сыто ковырялся спичкой в зубах, ожидая, когда начнет разговор гость. Но Табаров будто совсем забыл об обидах. И генеральный внезапно предложил:
— А не сгонять ли нам, Виктор Николаевич, партию в бильярд?
— Увольте! Не горазд! С кем тягаться? С Кудайбергеновым? Куда уж мне!
Ильяс Мурзаевич смерил потенциального партнера с ног до головы и четко произнес:
— Виктор Николаевич! Скромность украшает нас на виду у людей, а игра — для разминки. Не диссертацию же в конце концов проиграете или коня с седлом, как в старину говорили!
Он почти силком, крепко держа приезжего под локоть, увел его в бильярдную.
— Выбирайте кий!
— Нет уж, ваши биты, вам и выбирать.
Когда они с Табаровым принялись натирать кии мелком, Ильяс Мурзаевич, вызывая гостя на разговор, многозначительно заметил:
— После геологии бильярд мое второе увлечение. Я, учтите, имею слабость: сам еле попадаю в шар, а сильного противника уважаю, чту.
Он постучал кием, стряхивая крошки мела. А Табаров стоял рядом с массивным столом в нерешительности. Подавленно произнес:
— В таком случае вы просто губите время. Игрок я неважный.
Кудайбергенов вдруг расхохотался:
— Не проведете, батенька, не проведете! О чем другом я, может, и не знаю, а уж о вашем хобби — наслышан! Игрок вы отменный, виртуоз, дока! Если угодно — ас! Не думайте, что мы, провинциалы, ни в зуб ногой. Нам, Виктор Николаевич, известно о ваших баталиях с академиком Кучумовым… Скажите, что, не так?
У Таира, следовавшего за своим директором по пятам, от удивления раскрылся рот. Он застыл на середине комнаты.
Табаров, нисколько не смутясь разоблачения, тоже рассмеялся.
— Удивлен! Вот это сюрприз! Вы, Ильяс Мурзаевич, обладаете поистине нюхом разведчика. Не только в делах геологических… Ошеломлен и повержен!
Не переставая улыбаться, он подошел ближе к столу.
— И все же информатор подвел вас… В той схватке с Вениамином Павловичем я оказался под столом. Да, судари, после такого разгрома полгода кия в руки не брал, зарекся.
— Вы говорите о контровой, — продолжал свои разоблачения генеральный. — А две партии вы вели в счете. Так что не будем прибедняться.
Ученый стоял к нему боком и внимательно осматривал нашлепку на конце кия. Кудайбергенов важно прохаживался вдоль стола, нетерпеливо поглядывая на соперника.
— Ладно, не будем тревожить Кучумова… А сейчас я вас прошу об одном: не давайте мне фору, не приму! Кое-что и мне открылось в этой игре. Уступать не люблю. Выпадала и на меня проруха, не без того. Как говорят, шар круглый, неизвестно, в какую лузу упадет. И все же тешу себя мечтой о победе. В моем возрасте полагается так действовать: или не берись совсем, или бейся до крови, если вышел на бой.
— Браво! Браво! — отозвался на эти слова Табаров, поворачиваясь лицом к бильярду.
Табаров будто только сейчас открывал для себя руководителя геологов. Он глядел на него с искренним восхищением, всей душой приветствуя его молодецкий замах перед схваткой.
— Значит, без поблажек, Ильяс Мурзаевич? Почему бы и нет? — Взвесив кий на руке, погладил утонченный конец, прицелился в люстру, произнес как бы сам себе: — Отличная работа! Истинный мастер выполнял, не ради плана, а на досуге, из любви к искусству.
Неожиданно шагнул к пирамидке, взял другой кий, с латунной окантовкой.
Ильяс Мурзаевич считался в объединении заядлым бильярдистом. Когда закончили сооружение лесного дома, первым поселенцем здесь оказался массивный, обтянутый зеленым сукном стол с набором приспособлений к игре. В четырехэтажном здании управления на двух этажах стояли небольшие игральные столы. В придачу к каждому из них Ильяс Мурзаевич заказал у львовского мастера по два кия особой отделки. Биты эти генеральный директор держал в особом шкафу, и, если по какой-либо причине они были неисправны, владелец их не показывался в бильярдной, пока приведут в соответствие его вкусу персональный кий. Один заезжий скрипач, тоже одержимый игрок, отдавал за кий с латунной окантовкой свой зарубежный инструмент. Кудайбергенов с возмущением отклонил такое предложение, считая его обманом в определении действительной стоимости вещи.
