Заглянула в компьютер, одним глазом хотела посмотреть, над чем работала сестра, и увлеклась. Это был почти законченный перевод любовного романа. Героиня — женщина за тридцать, — не боясь одиночества, бросает и бросает своих мужчин в надежде встретить идеал. Оригинал романа лежал тут же на письменном столе, и Даша с интересом начала сравнивать английский текст с переводом. Да, сестре нужно отдать должное. Хороший перевод.
Приключения героини заинтересовали, и с английской книжкой в руках Даша прилегла на диван. Завершить работу сестра не успела совсем немного. Осталось страниц двадцать пять. Она полистала книгу, и пришла в голову мысль предстать перед издательством в образе Даши-переводчицы.
Она работала три дня, почти лишив себя отдыха. Валерка звонил два раза, но ее обуял творческий зуд, и терять время на разговоры с ним не хотелось. Перевод то казался неплохим, то вдруг переставал нравиться. Сколько раз перечитывала — все находила какие-то шероховатости. То «что-чтобы» начнет повторяться через каждое предложение, то «сказал-сказала» привяжется, то порядок слов не понравится, то вообще зазвучит по-дурацки на русском! Неизвестно, как долго она, подобно героине романа, искала бы идеал, но позвонили из издательства. За работой приехал курьер, который забрал перевод, отдал Даше новую книжку на английском и вручил конверт с деньгами — двадцать девять тысяч семьсот рублей. Что это за сумма — оплата за предыдущий перевод, или какой-то долг издательства, или аванс, — она не спросила, чтобы не попасть впросак. Откуда она знает, какие там были предварительные договоренности…
В недрах письменного стола, который за три дня работы над переводом изучила до мельчайших царапин, обнаружила заначку в семьсот пятьдесят долларов. Первая мысль — знала бы, что у нее есть деньги, может, не очистила б сейф шефа. Вторая — если б умерла она сама, Даша похоронила б ее на свои собственные и честно заработанные.
Мысли об убитой ею сестре не терзали бессонными ночами и не отравляли жизнь. Синяя коробочка с капсулкой, о существовании которой Даша призналась в тот последний вечер, действительно лежала в ящике кухонной тумбы и стала своего рода отпущением греха. Сестра сама этого хотела… ну, если не хотела, то, во всяком случае, не исключала, убеждала она себя.
Шли дни. Лицо постепенно принимало пристойный вид. Синяк на скуле начал желтеть, хирург снял швы, вместо круговой повязки оставил на лбу нашлепку из лейкопластыря. Прошел отек, и глаз наконец-то стал нормально открываться.
За выздоровлением дочери радостно следила Катерина. Она привозила Даше какие-то целебные настои — то для питья, то для примочек, баловала вкусной едой, помогала по хозяйству. От еды Даша не отказывалась. Кроме того, что ей надо было набрать вес, во время совместных трапез с матерью она обсуждала с ней в деталях предстоящую встречу с дедом.
Оставаясь наедине с собой, Даша представляла, как изменится ее жизнь с появлением богатого родственника, и с удовольствием ждала скорых перемен. Мысли об этом держали ее в тонусе и не давали закиснуть от безделья — самой большой проблемы новой Дашиной жизни. Она совершенно не знала, чем себя занять. Валялась на диване, смотрела телевизор, лежа на коврике, лениво делала гимнастику.
Соблазн надеть парик и плащ, которые она предусмотрительно купила по дороге к сестре, и выйти из дома в надежде, что никто из соседей ее не узнает, был велик, но она решила ему не поддаваться. Среди жильцов подъезда Даша стала едва ли не самой заметной личностью. Раз в день она обязательно принимала от них подношения, то в виде куриного бульончика, то домашних пирожков. Может, и раньше Дашка была у них дочерью полка?
Очумев от одиночества, она сама позвонила Валерке.
— Я перевод закончила. Отметим? — Прижимая трубку плечом, она нанесла на свои нереально красивые ногти последний слой ярко-сиреневого лака и, выставив руку вперед, залюбовалась. — Ногти вот для тебя новым лаком мажу!
— Для меня это большая честь, — Валерка заржал как конь. — Я подустал сегодня, а беседа с вами, мадам, — лучший отдых и это… — он замолчал, видимо, пытаясь сформулировать что-то позаковыристее, — и удовольствие, в общем.
