Богиня Очага знала, как тяжела жизнь людей, поэтому каждый раз, когда навещала родственников на небесах, приносила с собой из небесного мира много еды, одежды и прочих необходимых вещей, чтобы раздать их людям. Нефритовый император и так был зол на дочь и ее нищего мужа, а когда узнал, что дочь часто уносит в земной мир вещи из небесных чертогов, и вовсе вышел из себя:
– Впредь вы можете приходить в небесные чертоги лишь раз в году, двадцать третьего числа месяца «Да», а в остальные дни вам вход сюда запрещен!
Прошел год, приближался Чуньцзе. Людям не хватало еды и одежды, многие уже давно забросили свои кастрюли, поскольку не из чего было готовить. У Цзаован-найнай от этого сжималось сердце. Наконец наступило двадцать третье число месяца «Да», она готовилась отправиться в родительский дом и принести оттуда немного еды. Но в ее собственном доме не было и крупинки муки, беглянка испугалась: что же есть в дороге? Люди узнали о ее беде и каждый собрал столько муки, сколько мог – испекли две лепешки и дали ей с собой.
Цзаован-найнай пришла в небесные чертоги и рассказала Небесному императору о страданиях людей. Но жестокий отец не проявил ни капли сочувствия, а лишь дразнил ее за жалкий, бедный вид, заставил вернуться в земной мир в тот же вечер с пустыми руками. Цзаован-найнай разозлилась и хотела тут же уйти, но вспомнила, что люди ждут ее возвращения с едой. Кроме того, она не хотела уступать жестокому отцу. Тут как раз пришла богиня Си-ван-му, чтобы задержать дочь. Цзаован-найнай воспользовалась случаем и сказала матери:
– Я не могу уйти, ведь вы говорите, что я бедна и мой вид жалок, тогда я останусь здесь до завтра, чтобы связать веник и подметать.
Поэтому двадцать четвертого числа месяца Да девушка плела веники. Нефритовый император торопил ее уйти, но она отвечала:
– Зачем ты торопишь меня? Ведь скоро Новый год, а у меня дома нет тофу, завтра мне еще нужно приготовить его.
Двадцать пятого числа, когда Цзаован-найнай резала тофу и отец снова стал торопить ее, дочь отвечала:
– Зачем ты торопишь меня? ведь скоро Новый год, а у меня дома нет мяса, завтра мне еще нужно нарезать мяса.
Двадцать шестого числа, когда девушка резала мясо, и Нефритовый император снова пришел, она сказала:
– Зачем ты торопишь меня? Скоро Новый год, в моей бедной семье не разводят кур, завтра мне еще нужно зарезать курицу.
Двадцать седьмого числа, когда Цзаован-найнай резала курицу и отец явился опять, дочь сказала:
– Зачем ты торопишь меня? Мне нечего есть по дороге домой, завтра мне нужно приготовить пампушки.
Двадцать восьмого числа, когда дочь пекла пампушки, император опять стал торопить ее уйти и получил ответ:
– Зачем ты торопишь меня? В Новый год нужно пить праздничное вино, завтра я пойду за ним.
Двадцать девятого числа Цзаован-найнай только вернулась с вином, как Нефритовый император снова поджидал ее. На сей раз он услышал:
– Зачем ты торопишь меня? За весь год мы даже не смогли поесть цзяоцзы, завтра я хочу сделать их.
Тридцатого числа девушка готовила цзяоцзы, отец больше не стал терпеть и приказал дочери тотчас уходить. Цзао-ван-найнай приготовила почти все, что нужно, поэтому в этот раз послушалась отца. Но ушла она очень поздно, когда уже стемнело, потому что долго не могла расстаться с матерью.
В ту ночь не спали ни в одном доме, все ждали, когда вернется Цзаован-найнай. Вдруг в ночном небе что-то сверкнуло – небесная беглянка вернулась. С собой она принесла много вещей и еды к Новому году. Все были очень рады и всюду жгли хлопушки, чтобы поприветствовать Цзаован-найнай. Это было на заре новогоднего дня.
С тех пор, чтобы сохранить память о доброй Цзаован-найнай, каждый год двадцать третьего числа месяца Да люди поклонялись богу Очага, а тридцатого не спали все время. Обычай бодрствовать в новогоднюю ночь в некоторых местах называют также «ао байсуй» («томиться сто лет»).
