И Шарлотта прочла гимн великой любви, которую, казалось, было невозможно передать словами. И все-таки Джонатану это удалось. Недаром же его стихотворение победило на конкурсе в том далеком 1981 году…
Шарлотта долго молчала, потом подняла на него полные слез глаза.
— О, Джонни, это прекрасно! Страшно подумать, сколь ко времени мы с тобой потратили впустую…
— Это моя вина. Мне надо было тебя предупредить. Но когда ты позвонила той ночью и заявила, что мы будем теперь только друзьями…
— Потому что прочла другое стихотворение, где говорилось только о дружбе. И мне стало очень больно.
— Но не так больно, как мне. Господи, Чарли, я люблю тебя! Ты ведь знаешь, что я всегда любил тебя.
Они рванулись навстречу друг другу, отбрасывая прочь прошлое, забыв о боли, которую причинили друг другу. Их тела соединились, словно всегда составляли единое целое. Страсть, которую они оба душили в себе шестнадцать лет, наконец вырвалась на свободу. Джонатан и Шарлотта целовались так, словно в этом поцелуе была сосредоточена вся их жизнь.
Шарлотта закрыла глаза и полностью подчинилась Джонатану, обняв его руками за шею, гладя его влажные полосы. Ее язык ласкал его рот, утоляя голод, который она испытывала так долго. Джонатан обнимал ее так крепко, что ей было трудно дышать; казалось, он стремится ощутить ее всю, жадно наслаждаясь этим поцелуем.
— Джонни, Джонни, я люблю тебя!..
— Шарлотта, боже мой…
Он расстегнул заколку, удерживавшую ее волосы, освободил черные блестящие пряди и зарылся в них пальцами, целуя ее шею, мокрую от дождя. Шарлотта чувствовала, как напряглась его плоть, упирающаяся ей в бедро.
И тут они услышали звук — тихий, едва слышный за рокотом пламени в камине, но настойчивый, повторяющийся с равными интервалами. Они оба повернулись к компьютеру.
— Мы вышли на след преступника! — воскликнул Джонатан. — Программа нашла его!
И тут раздался страшный раскат грома.
Земля содрогнулась, в домике погас свет. Во всем мотеле отключилось электричество.
1957–1958 годы, Сан-Франциско, Калифорния
Никогда еще я не видела миссис Катсюлис в таком смятении. Она работала у меня уже восемь лет, и все это время оставалась спокойной и здравомыслящей, за что, собственно, я и наняла ее.
Миссис Катсюлис, дипломированная медицинская сестра, обладала большим опытом работы с умственно отсталыми людьми и была компаньонкой Ирис. Именно так западные доктора называли мою дочь — «умственно отсталая». Китайские доктора говорили, что в ее теле блокированы пути между пятьюдесятью девятью меридианами.
Гидеон прислушивался к мнению западных врачей и хотел, чтобы Ирис пила лекарства с неблагозвучными названиями, приносящими неудачу. Но я успокаивала кровь моей дочери и смягчала ее ци лечебными отварами из цветов хризантемы, дамских башмачков и ископаемых костей дракона. В ее спальне я положила подушки с лепестками лаванды и расставила горшочки, наполненные цветами апельсинового дерева. Я убрала все зеркала, в которых отражалась ее постель, чтобы ее дух не ужаснулся, увидев себя в зеркале, пока Ирис спала. А на стенах я выложила из бирюзы восемь приносящих удачу символов. Со временем разум моей дочери обрел покой, так что если она не занималась одной из сложнейших головоломок, которые решала с поразительной быстротой, то могла сидеть спокойно довольно долго в беседке на крыше дома, в саду или около бассейна. В такое время Ирис казалась вполне нормальной, и новые гости моего дома считали ее просто застенчивой.
Но неожиданно Ирис начала убегать из дома. Я установила на всех дверях новые замки, но Ирис легко справилась с ними — как со своими головоломками. Тогда я попросила миссис Катсюлис спать в одной комнате с ней — ведь моя дочь превратилась в красивую молодую женщину, и незнакомые мужчины могли принять ее странное поведение за приглашение к знакомству.
Я не знаю, почему Ирис вдруг овладела страсть к бродяжничеству. Я не представляю, какое видение гнало ее прочь из дома, потому что она явно что-то искала. Однажды я пошла за ней следом, когда ею снова овладело это настроение. Я видела, как моя дочь шла по улице, всем своим видом напоминая заблудившегося человека, который ищет дорогу домой. Когда я остановила ее на углу, она улыбнулась и покорно пошла со мной. Но я задумалась над тем, как далеко она могла уйти и что ей требовалось увидеть, чтобы у нее появилась мысль: «Я пришла»…
