— О, Гидеон! — воскликнула я, поняв наконец, что он говорит серьезно. — Мы не можем пожениться! Разве ты забыл, что произошло тогда в аптеке?
— Ну не можешь же ты до сих пор думать об этом! Гармония, это был маленький магазинчик, а его владелец — всего лишь невежественный фанатик.
— Гидеон, меня считают цветной женщиной. Закон говорит, что я не могу выйти замуж за белого.
— Этот закон не имеет к нам никакого отношения. Ты американка, Гармония.
— Но я еще и китаянка…
— Я знаю. И так случилось, что я влюбился в вас обеих.
Я в отчаянии покачала головой.
— Ты то появляешься в моей жизни, то исчезаешь! Словно дождь. Никогда не знаешь, когда он пойдет, когда перестанет, будет ли это ласковый дождик или гроза. Мне нужна стабильность, Гидеон. Мне нужен дом…
— Но ведь об этом я и говорю! Я больше никуда не уеду. Как только я отработаю по последнему контракту, я останусь здесь, в Сан-Франциско. Я уже подал заявку на участие в строительстве этого моста. Мне сказали, что у меня хорошие шансы получить положительный ответ. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж, Гармония!
Но сцена в аптеке до сих пор преследовала меня. Официант, посетители, которые смотрели и ничего не говорили, гнев Гидеона и его беспомощность…
— А как же Оливия? — спросила я.
— Оливия? — нахмурился он. — А что такое? Я же говорил тебе, что мы с ней просто друзья.
Но я видела на фотографиях в газете, как девушка на него смотрит. Это был взгляд не «просто друга».
— А твоя мать?
— Мама поймет, когда я признаюсь ей, как сильно люблю тебя. Она может казаться холодной, бессердечной женщиной, Гармония, но она понимает, что такое любовь. Их с Ричардом Барклеем связывала страсть, которая выпадает на долю избранных. Может быть, поэтому она и стала теперь такой… Она встретила Ричарда, когда овдовела, осталась одна с ребенком. Их любовь словно сошла со страниц романа, а потом она потеряла его. Мама знает, что такое любовь, Гармония. Она поймет нас.
Я сдержала слезы. Письмо Ричарда Барклея моей матери… Брак без любви… Я женился на Фионе из жалости… Ее бросили… Но Гидеон никогда не должен об этом узнать!
Гидеон взял меня за руки.
— Гармония, ты приходила к моей матери в надежде, что она признает тебя дочерью своего мужа. Ты хочешь носить фамилию отца, и это твое право. Ей не следовало так обращаться с тобой, она не должна была отбирать у тебя кольцо. Но если ты станешь моей женой, Гармония, я дам тебе фамилию отца! И смогу вернуть тебе кольцо.
Я покачала головой, поскольку не могла выразить словами то, что переполняло мое сердце. Наконец я проговорила:
— Если я выйду за тебя замуж, Гидеон, то не по этим причинам. Все, что произошло раньше, — прошлое. Мой отец, наши матери — сейчас все это ничего не значит для меня, потому что моя жизнь начинается вот в это мгновение, здесь, с тобой. Да, мой дорогой Гидеон, я стану твоей женой!
Он привлек меня к себе и прошептал:
— Ты сделала меня счастливейшим человеком на земле!
Мы любили друг друга на берегу пролива Золотые Ворота, под звездами, и верили, что наши мечты могут осуществиться.
Я смотрела на восьмерых девушек, работающих у меня.
— Кто-то из вас выдает мои секреты «Красному Дракону». Кто?
По тому, как они переглядывались, опускали глаза, слабо протестовали, говорили, что даже не знают, что я имею в виду, я поняла: они покрывают виновницу.
Ситуация была крайне неприятной. «Интересно, что бы мне посоветовал Гидеон?» — подумала я и невольно улыбнулась. Как я могла не улыбаться, вспоминая моего любимого? Он уехал всего несколько недель назад, а я уже считала дни до его возвращения. Десять месяцев казались мне вечностью. Зато когда он вернется, то сможет больше никуда не уезжать!
— Я хорошо относилась к вам, — сказала я девушкам. — В ответ я ждала только одного — верности. То, что делает одна из вас, наносит вред компании, а значит, и вам всем. Вы этого хотите?
Они казались пристыженными и старались не встречаться со мной взглядами. Что я должна была сделать? Разумеется, я не могла уволить всех восьмерых из-за предательства одной.
Я хотела обратиться за советом к мистеру Ли, но у него были свои трудности. Финансовые заботы семьи так согнули его плечи, что в тридцать лет он выглядел стариком. Я предложила ему денег взаймы, но он отказался, а работы для него у меня не было: этикетки мне теперь печатали в типографии в Окленде. Порой я говорила мистеру Ли, что на фабрику заходил человек, спрашивал, кто рисовал для меня этикетки, и просил художника сделать большой заказ для частной вечеринки. Мистер Ли немножко взбадривался, брался за чернила и кисточки, но рисовал, как всегда, очень медленно, ругал себя за то, что работа не будет готова в срок. Я успокаивала его, что заказчик, существовавший, правда, только в моем воображении, все поймет и подождет.
