— Принимай аппарат, — произнес он голосом киноартиста Леонида Быкова. — Вот. Махнул не глядя.
— Ты не переоделся, — не отреагировав на его тон, спокойно заметил Мастер.
— Так лучше. На человека похож. — Андрей огладил казацкий кафтан.
— Ты похож на попугая.
— А мне нравится. Раз прошел «гуань-тоу», можно и обождать, с рваньем-то.
— Что ты сказал? — откровенно удивившись, а потом и усмехнувшись, поглядел на него господин Ли Ван Вэй. — Прошел «гуань-тоу»? Надо же, а я и не заметил.
Он аккуратно сложил собранные травки, потом выпрямился.
— Давай-ка отойдем.
Ведя лошадь в поводу, Андрей отошел подальше от ворот, сопровождаемый китайцем.
— У тебя хорошая лошадь. За ее потерю два человека валяются в тюрьме, только-только отходя от кнута. Я обещал воеводе сделать отвар, который их поднимет. У него теперь каждый человек на счету. Но все равно хорошо, что у тебя есть лошадь.
— Куда мне ехать? — бодрым голосом спросил Андрей.
— Это ты сам выберешь.
— Как так? — Андрей ничего не понимал, но воинственное настроение понемногу выветривалось.
— Слушай меня внимательно, — продолжал Мастер. — Сегодня утром рыжая девушка уехала домой. Ее повезли люди из староверческой общины, им зачем-то понадобилось на Бирюсу. А два часа назад ушел карательный казачий отряд.
— Куда ушел?
— Он пойдет в два места — пресечь отход Кистимо-ва рода и наказать раскольников за связь с кыргыза-ми, и, кроме того, уничтожить их лодки.
— Откуда вы это знаете?
— Это мое дело.
— А мое?
Покачав головой, китаец откровенно усмехнулся:
— Ты что, еще не понял?
— Кажется, понял. Надо предупредить кого-то… но кого? Казаки пойдут вверх по Енисею, значит, сначала выйдут на Кистима, если он еще не ушел, а только потом на староверов. Так?
— Не так. Отряд пойдет петлей, по таежным тропам. В тайге казаки разделятся и одновременно выйдут и на староверов, и на качинцев. Потом две группы встретятся на Енисее, где-то в районе Шумихинского створа.
— Значит, мы поедем вдвоем с Ченом?
— Нет, у Чена свое дело. Собственно говоря, он уже уехал.
Андрей снова задумался, чувствуя что-то необычное. Словно странная, темная сила вздымала его над землей, готовая поволочь куда-то. Тем не менее он до последнего пытался спокойно разобраться в ситуации:
— Но ведь я один. В одиночку я не смогу предупредить и тех и других. Как же быть?
Китаец улыбнулся — собрались морщинками уголки глаз.
— Вот сам и решишь.
Сказав это, Мастер повернулся, направляясь в город.
— Постойте, Ши-фу! — бросился за ним Андрей. — Но откуда казаки узнали про раскольничьи лодки?
— Я им сказал.
— Вы предупредили Глашу о казачьем отряде?
— Нет.
— Но почему?!
Веселые и честные китайские глаза глянули прямо в лицо Андрея:
— Забыл.
— УБЬЮ, СВОЛОЧЬ!«— прорычал Андрей, схватив за грудки господина Ли Ван Вэя.
В этом выплеснулось все — ярость за московскую подставу, за смерть рыжего казака, за ночной обман. Мастер мягко положил ладони на его запястья — и в следующий миг Андрей со.стоном повалился на колени.
— У тебя мало времени, — спокойно заметил господин Ли Ван Вэй. — Советую раздобыть заводную лошадь, быстрей доберешься.
А потом повернулся и пошел — невысокий, сутуловатый. Андрей поглядел ему вслед, и ему вдруг почудилось, что вокруг фигурки Мастера возникла какая-то сумрачная аура, распространяющая тусклый отсвет — багровое дьяволово сияние.
Поднявшись с колен, Андрей долго не мог унять дрожь в ослабевших руках. Недавняя воинственная уверенность мгновенно улетучилась. Две пары глаз плыли перед ним, в темноте закрытых век — одни по-детски круглые, темные и блестящие, как спелая черемуха; другие большие, прозрачно-серые, окруженные сеточкой легких морщин. Приход казаков — смерть. Одна умрет, другая, быть может, спасется. Которая?
» Вот, значит, какое оно, «затруднительное положение»! Сволочь узкоглазая! Сейчас-сейчас… что там Чен говорил — первое, второе, третье?… действовать, не думая… сейчас…«
Андрей покрутил головой, отгоняя наваждение, потом подтянул к себе кобылу и тяжело влез в потертое казачье седло. Прозрачно-серые глаза Рыжей, прощаясь, печально взглянули на него, растворяясь в жарком мареве уходящего дня.
