ВОР: Ну, хорошо, хорошо. Вы не должны волноваться, даже при 58.
ЖЕРТВА: Примите, наконец, вашу таблетку. Я хочу видеть, как она на вас подействует.
ВОР: Это все индивидуально (вынимает из коробочки две таблетки). Я возьму две, ладно?
ЖЕРТВА: Ладно.
ВОР: Пожалуйста, присмотрите недолго за револьвером.
ЖЕРТВА: Охотно. (делает это). А сейчас глотайте.
ВОР: (делает это): Вот мы сейчас и увидим… Но почему вы встали? Садитесь.
ЖЕРТВА: Спасибо. (садится)
ВОР: Боюсь, я совершил большую ошибку. Если бы я сразу же перешел на диеты, это бы еще помогло. Но я не ощущал симптомов, а сейчас уже слишком поздно. Сейчас уже ничего не изменить. Я ем, что хочу, курю…
ЖЕРТВА: Я тоже. Все это бесполезно. Вы пьете?
ВОР: Если мне предлагают.
ЖЕРТВА: Минутку, у меня дома есть классная штука. (вынимает бутылку из шкафа). Позвольте? (Вор кивает. Жертва наливает, ставит бутылку на стол, засовывает шкатулку с драгоценностями и деньги назад в шкаф).
ВОР: (пьет, чмокает губами): А, французский коньяк. Великолепно.
ЖЕРТВА: Великолепно, но для нас обоих настоящий яд. (наливает себе стаканчик. Они чокаются). Будьте здоровы.
ВОР: Будьте здоровы. Очень вкусно. Разрешите представиться: Макс Палакофф.
ЖЕРТВА: Мориц Дойчер. Очень приятно.
ВОР: (наливая): А у вас есть камни в почках?
ЖЕРТВА: Песок.
ВОР: А у меня есть один такой камень. (делает ужимку). Боль ужасающая.
ЖЕРТВА: От песка тоже. Иногда просто скрючиваюсь от боли.
ВОР: Это еще ничего. Когда у меня приступ начинается, я готов на стены карабкаться. Вот так я и сюда попал. Есть у вас на примете хороший врач?
ЖЕРТВА: У меня больничная касса.
ВОР: Мориц, я вас за такого тупого не принимал. Больничная касса! Вы платите, и платите, и платите, а как доходит до дела, вы ничего с этого не имеете. С больничной кассой вы никогда от язвы желудка не избавитесь. Я вам дам адрес моего врача. Специалист по печени, почкам и язве желудка. Сошлитесь на меня. Мощный мужик! Он и в сердце вашем что-нибудь найдет.
ЖЕРТВА: Это запросто. Я и сам уже некоторое время чувствую, что у меня нелады с кровообращением. (Молчание).
ВОР: (встает). Да, все это хорошо и прекрасно, но с этого не проживешь.
ЖЕРТВА: Почему вы уже уходите? Останьтесь еще на пару минут, Макс. Только не спешите. При вашем состоянии здоровья… Мы могли бы сравнить и еще некоторые наши симптомы.
ВОР: Увы. Я бы с удовольствием остался, но у меня тут, неподалеку, еще кое-какая работенка. Что такое? Вам плохо?
ЖЕРТВА: Такое жжение в желудке… Мне нельзя пить алкоголь… Да еще целых два стакана…
ВОР: (вынимает из кармана пакетик): Вот тут немного бикарбоната. Я его всегда ношу с собой, когда работаю в ночь.
ЖЕРТВА: (берет и глотает): А вам самому это сегодня не понадобится?
ВОР: Не беспокойтесь (сует револьвер в карман). В случае чего я взломаю аптеку. Спите спокойно, Мориц. Нам надо больше спать… (укладывает его в кровать и покрывает одеялом).
ЖЕРТВА: Возвращайтесь скорее, Макс. Мне это будет приятно.
ВОР: Мне тоже.
ЖЕРТВА: Ты только мне должен точно сказать, когда.
ВОР: Как насчет вторника.
ЖЕРТВА: Годится. Приходи к ночной трапезе.
ВОР: Приду. Погоди, я это себе запишу. (вытаскивает записную книжку, бормочет). "Во вторник вечером… встреча с Морицем Дойчером… Войти в дверь". Ну, до свидания, Морицл.
ЖЕРТВА: Пока, Максл, Всего хорошего.
Тоска по родине в желудке
Сегодня медицина неоспоримо доказала, что каждый человеческий желудок живет собственной жизнью: он не позволяет собой командовать и упрямо идет своим путем. Отсюда возникают многочисленные сложности, особенно, в такой недружественной к приезжим стране, как Израиль.
Когда очередной переселенец прибывает в страну, он целует эту землю, по которой когда-то бродили его предки, бьет окна в правительственных зданиях, оседает на песчаном берегу и становится полноправным гражданином. Но его консервативный, отягощенный былыми предрассудками желудок остается венгерским, или голландским, или турецким, или откуда от там еще прибыл.
Возьмем свежий пример: меня. С годами я стал таким бывалым израильтянином, что мой иврит принимает уже иногда польский акцент. И несмотря на это, я непроизвольно вздыхаю, если мне кажется, что спустя дни и годы я уже не могу больше есть гусиную печенку. Я имею в виду: настоящую гусиную печенку, от настоящего гуся.
