- Почему он не хочет заявить в милицию? - допытывались ребята. - Может, боится? А чего?
- У меня две версии, - сказал Паштет.- Первая: он знает воров и боится их, ему пригрозили. Вторая: боится огласки. Узнают, что он богатый, снова обворуют. Наверное, украли не все.
- Если бы он знал воров, зачем бы мне жаловался? - в свою очередь спросил Лерыч. - А боится он не воров, я думаю, а милиции. В каком он времени живет, что у него в голове? Раньше его образ жизни не поощрялся, может, он воображает, что все по-прежнему? Боится, что арестуют, а если деньги найдут - отнимут?
- Давайте лучше почитаем, - предложил Рафик, а Паштет спросил:
- Вы в самом деле «Ходжу Насреддина» второй раз читаете?
- Эту книжку можно читать много раз, - сказал Лерыч. - Принято считать, что она несерьезная, детская, но это заблуждение. «Ходжа Насреддин» - книга для любого возраста. Первый раз следишь за содержанием, а потом - наслаждаешься красочной речью, обращаешь внимание на размышления.
- Какие размышления? - спросил Паштет. - Прочтите для примера. Которое вам больше всего нравится.
Валерий Иванович полистал книжку.
- «Все, все проходит; бьют барабаны, и базар затихает, пестрый, кипучий базар нашей жизни… - Валерий Иванович читал, поднимая глаза от страницы, проникновенно и тихо, будто раздумывая над собственной жизнью: - Но что делать на шумном базаре тому, у кого весь товар состоит из возвышенных чувств и неясных мечтаний, а в кошельке вместо золота и серебра содержатся одни сомнения да глупые вопросы: где начало всех начал и конец всех концов, в чем смысл бытия, каково назначение зла на земле и как без него мы смогли бы распознать добро? Кому нужен такой товар и такие монеты здесь, где все заняты только торгом…»
Это он о себе, заподозрил Паштет, и непонятная грусть коснулась его души и беспокоила, требуя объяснения. И все ребята притихли, думали о чем-то своем.
Уже в постели Паштету пришло в голову, что такие люди, как Лерыч, встречаются единицами на сотни хозяев базара жизни. Они особые. Одинокие путники. Звездные странники. Наверно, это самые лучшие люди. Самые счастливые. И самые несчастные. И Паштет хочет быть таким же. Но не будет. Наверно, потому, что он эгоист, слишком многого желает для себя лично. Не материального, нет, чего-то другого. Может быть, путешествий, приключений, а вероятнее всего, славы, хотя пока не очень ясно, на каком поприще. Ему это нужно, чтобы не просто так прожить, коптя небо, и чтобы его любили. Чтобы Варька подумала: «Как я заблуждалась относительно Паштета…»
А еще он вспомнил Маратов «маленький плот», уплывающий от сытости и обыденности. Куда?
Глава 17
ВЕРБЛЮДЫ РАЗДУМИЙ
Утром пропажу денег не обсуждали, хотя все об этом думали. Вчерашнее казалось досадным недоразумением, сном.
Гера истово копала, так что Лерыч присвоил ей почетное звание «полевой мыши», и она очень гордилась этим. Варя вздыхала, вытирая мокрый, припорошенный пылью лоб, и спрашивала, сколько времени до купания.
- Осталось полчаса, - откликался Марат. -
Облачись в халат усердия и запасись посохом терпения.
Паштету очень нравились эти цветистые и витиеватые выражения. И отношение к ним было словно у посвященных и соучаствующих. Паштет тоже изо всех сил старался научиться говорить по-восточному заковыристо.
Около полудня он нашел небольшую ребристую фигурку конической формы, и никто не знал, что это. Призвали Лерыча.
- О, вместилище бессчетных познаний! - обратился к нему Паштет. - Мой ничтожный разум бессилен проникнуть в бездны этой головоломной задачи!
Марат с Рафиком захлопали в ладоши, а Лерыч, улыбаясь, ответил:
- Направь верблюдов своих раздумий по пустыне гипотез и постарайся вывести караван к свежему оазису предположений.
Паштет не нашел оазиса на пустынном горизонте.
- Это шахматная фигурка, - предположил Марат.
- Или фишка для игры, - решил Рафик.
Лерыч только плечами пожал и, посмеиваясь, посоветовал:
- Подумайте еще, ибо познание мира собирается крупинками, и никакая крупинка не бывает лишней.
Никто так и не решил задачи с фигуркой, и тогда Лерыч сказал:
- Навершие от крышки. Вот что это такое.
