— Не стоит проявлять высокомерие, — дружелюбно сказал Паркер. — Голос его звучал сдержанно, вежливо. — Все мы порой совершаем промашки.
— Да, ваша мать уж точно промахнулась, — сказал охранник и рассмеялся.
Паркер побагровел.
— Это оскорбительное замечание, — возмущенно произнес он. — Я пожалуюсь вашему хозяину.
— Катитесь отсюда, — зарычал охранник. — Если тотчас не уберете свою колымагу, я вам дам повод для жалобы.
Мы отъехали. Я смотрел в зеркало на охранника; он стоял на середине дороги, глядя нам вслед, крутой, как двенадцатиминутное яйцо.
— Славный парень, — улыбнулся я.
— Его напарник тоже не подарок. Вечером они дежурят вдвоем.
— Собаку видел?
— Собаку?
Он посмотрел на меня.
— Нет. Какую собаку?
— Обыкновенную. С крепкими зубами. Она злее охранника. Похоже, голодная. А еще колючая проволока. С острыми дюймовыми шипами. Пожалуй, я попрошу прибавку. Мне надо оплатить страховку.
— Больше, чем тебе обещано, не получишь, если ты это имеешь в виду, — выпалил Паркер.
— Именно это. Жаль, ты не видел псину. Удирать в темноте от такой красотки — удовольствие ниже среднего. Да, приятель, придется тебе еще раз запустить руку в чулок.
— Тысяча или ничего, — с каменным лицом отрезал Паркер.
— Ты поступаешь опрометчиво. Я — хозяин положения. Бретт отблагодарит меня за информацию.
Я посмотрел на него. Глаза у Паркера сузились. Я попал в уязвимое место.
— Со мной такой номер не пройдет, Джексон.
— Обкашляй вопрос с толстяком. Еще пять сотен, или я выхожу из игры. Горман не сказал мне об охранниках, собаке, сигнализации и колючей проволоке. Он представил дело так, будто его и правда можно провернуть во сне.
— Я тебя предупреждаю, Джексон, — процедил Паркер сквозь зубы. — Ты нам голову не морочь. Ты принял наши условия и получил задаток. Доведешь дело до конца.
— Хорошо. Но вы накинете пять сотен. Мой профсоюз запрещает мне подставлять зад собакам.
— Если не согласишься на тысячу, пожалеешь, — сказал он и стиснул баранку так, что костяшки его пальцев побелели. — Я тебе не позволю шантажировать меня.
— Виноват толстяк. Нашли простофилю.
Он поехал так быстро, что обратная дорога заняла вдвое меньшее время, чем путь от дома Бретта.
— Поговорим с Горманом, — сказал он.
Мы направились к толстяку.
Он сидел в кресле и поглаживал рукой свою розовую щеку.
— Я сказал ему — мы не позволим нас дурачить, — произнес Паркер.
Он был бледен, глаза его блестели. Горман уставился на меня.
— Бросьте ваши шутки, мистер Джексон.
— Какие шутки, — сказал я улыбаясь. — Еще пять сотен на страховку. Вы бы взглянули на охранника и собаку.
Он думал с минуту.
— Хорошо, — произнес Горман. — Я сам не знал о собаке и охраннике. Я накину пять сотен, но больше ты не получишь ни доллара.
Паркер возмущенно фыркнул.
— Успокойся, Доминик, — сказал Горман и сердито посмотрел на Паркера. — Если ты знал об охранниках, тебе следовало предупредить меня.
— Он нас шантажирует! — взорвался Паркер. — Не смей ему платить. Чем это кончится?
— Не волнуйся, — произнес Горман, невозмутимый, как китаец во время церемонии чаепития.
Паркер с ненавистью посмотрел на меня и вышел из комнаты.
— Деньги я получу сейчас, — сказал я. — Если я нарвусь на собаку, они мне уже не пригодятся.
После непродолжительного спора Горман отдал мне аванс, двести пятьдесят долларов.
Попросив у него конверт и лист бумаги, я приготовил еще один сюрприз для управляющего моего банка. Возле дома находился почтовый ящик. Я бросил туда письмо. Горман следил за мной из окна.
Пока что мои дела шли неплохо. Отстегнув мне за так четыреста пятьдесят долларов, эти ребята уже не могли забрать их назад.
И все же мне не понравилось, что Горман так легко расстался с деньгами. Я знал, что выжать их из Паркера мне бы не удалось. Но Горман был гораздо коварнее Паркера. Толстяк отдал деньги почти охотно, но я не обманывал себя. Получить оставшуюся сумму после передачи Горману пудреницы будет гораздо сложнее. Сейчас я чувствовал себя хозяином положения, но, получив пудреницу, Горман обязательно что-то выкинет. Я был в этом убежден. Я помнил, что сказал Макс насчет паркеровского револьвера. Сейчас они нуждались во мне, потому что Горман был слишком тучен для такого дела, а Паркеру недоставало смелости. Но потом я окажусь им не нужен, более того — опасен. Тогда мне следует быть начеку.
