Званый обед удался на славу.
Настоящий шашлык во все времена был событием. Ни для кого не секрет, что из целого барана шашлычного мяса набирается только на четыре шампура, остальное идет на другие блюда.
Датико не только много пел, но и тостами как-то особенно блистал. Правда, один из последних его тостов смутил гостей тем, что был слишком туманен. Что он хотел сказать, поднимая бокал за какую-то симпатичную и очень умную муху, которая совершенно случайно залетела в его дом и, по некоторым предположениям, должна принести этому дому счастье? Гости ничего не поняли, но, поскольку тамаде вопросов не задают, послушно выпили, по опыту зная, что повод для тоста может быть еще мельче. Стал же классикой тост в честь кахетинской божьей коровки, которая села на виноградную лозу и своими ножками прошлась по ее цветам, а потом прошла вброд по золотым перезрелым виноградинам и… продолжать можно — кто сколько хочет и может.
Подозрительно было то, что эта симпатичная муха умная! Не намекал ли уважаемый Датико на кого-нибудь из них?
Бросалась в глаза еще одна деталь — выражение лица хозяйки, когда произносился этот тост. Оно было такое напряженное, как будто ее муж собирался выдать семейную тайну.
Если б собравшиеся знали правду, не обошлось бы без смеха, чего, как уже было сказано, допустить нельзя. Эти люди, так высоко ценящие шутку, больше всего на свете боятся осмеяния. Было также сказано, что культом домашних животных здесь не страдают и подпускать их к такому священному месту, как накрытый стол, совершенно невозможно. Это знает каждая собака и держится на изрядном расстоянии от людей, когда те пируют под открытым небом.
А тут кошка!
Некоторые люди (обойдемся без эпитетов) доблестью своей считают не любить кошек. Когда им абсолютно нечем блеснуть перед ближним, а страсть как хочется, — они находят повод сказать: «Терпеть не могу кошек! Собака еще туда-сюда, а кошка — нет!»
Вот почему даже такой весельчак и жизнепоклонник, как Датико Гопадзе, мог себе позволить лишь упоминание о Кинтошке и то весьма туманное.
Это вовсе не означает, что Грузия такая счастливая республика, граждане которой совершенно не страдают никакими маниями! Представьте себе, именно в Тифлисе и не чем-нибудь, а котоманией страдала одна бывшая княжна. По словам старьевщика, охотно ее посещавшего, немолодая дама эта держала двадцать восемь кошек. Жили кошки вместе с нею в мансарде. Пусть бы себе, как говорится, и жили — никто бы о них ничего никогда не узнал, если бы не безумная любовь княжны к этим кошкам, стоившая почтенному Карадожу перелома ноги.
Шел к ней как-то старик жарким летом, тянул свою зазывную песенку, добрел до половины лестницы, вскрикнул и сорвался вниз.
Ни врачи, ни родственники не могли дознаться, что такое он там увидел. Но, когда он, наконец, появился на костылях, приятели затащили его в духан, и тут, припертый бокалом к стене, бедняга признался:
— Голые кошки, кацо, бросились от меня — эта сумасшедшая их побрила.
Духан взорвался хохотом. Старик не улыбнулся:
— Смеяться не надо — это надо видеть!
— Бывает, — сказал бы седовласый Тэофил, окажись он тогда в духане, — на свете все бывает.
— Жалко, нельзя бедную кошку спросить, что лучше — терпеть нашу жару или сгорать от стыда, — заметил кто-то за соседним столиком.
В школе не учителя, а ребята заметили перемены в Ламаре. От одной прогулки отказалась, от другой, а если и сбежит с последних уроков со всеми, то не на гору, не в Муштаид, а домой. Никому и в голову не могло прийти, что это из-за того паршивого котенка, которого они нашли в траве.
Сама Ламара помалкивала. Не хотелось ей заработать кличку «кошачья мама»!
А котенок, о котором было столько разговоров, времени не терял и рос.
На случай, если это не всем известно, заметим: кошкины дети ходить не учатся, они сразу начинают бегать.
