Кинто, в чем вы сейчас убедитесь сами, досталось сердце льва!
Владея всеми приемами охоты, а это значит, прежде всего, мастерством расслабляться, он шел на человека этаким жуть наводящим небрежным косолапым ходом. Он отрывал по очереди лапы от стола, как пианист от клавиатуры руку! Шел, все убыстряя темп, еще секунда, врежется в лицо, и тут, в последний миг — корпус вбок, лапой — бац! Бац по щеке, дорогие друзья! Изящно и смело.
Человек, получивший, извините, по морде, успел еще увидеть отступление: два-три прыжка, а дальше хладнокровный шаг и на всякий случай спина дугой, хвост «ершом», из-за плеча ехидный взгляд: «Ну как, мол, хватит или дать еще?»
Умный зверь рассчитал все — и тактику, и бой, и даже собственное обаяние.
Слух про Кинто в конце концов добрался и до школы… естественно, не в виде имени котенка — докатилось слово «кинто».
Сначала оно проникло в учительскую, затем на чердак — в тайную от учителей шептальню. Ну а отсюда уже пошло по коридорам и по старшим группам.
Пока слушок болтается по улицам, он, в общем-то, безвреден. Но вот однажды в школьной канцелярии резко меняется тема разговора. Некоторые учительницы вдруг начинают вздыхать, как это, мол, хлопотно, когда в доме подрастает красивая девочка. Имя не произносится, но все почему-то выражают соболезнование родителям Ламары. Заканчиваются эти сетования одинаково. Кто-либо наиболее солидный изрекает во все времена современное:
— А что вы хотите — теперешние дети!..
Ни с того ни с сего Ламару чаще стали вызывать к доске, а она, кстати, больше бывая теперь дома, невольно подтянулась и с «удов» перешла на «удовлетворительно с плюсом». Но ее ответы вызывали не столько похвалу, сколько далеко не академический интерес.
Вечно тлеющий огонек любопытства перекинулся и на группу. Девочки зачастили к Ламаре. Ничего подозрительного не обнаружили, но это не помешало принести на школьный чердак свои предположения:
— Ламара, наверно, скоро бросит школу.
— Почему?
— Поступает в цирк!
— Кто сказал?
— Никто не говорил, но это ясно и так. Она будет выступать со своим диким животным.
— Не болтайте глупостей — у них никого нет.
— А вот и есть.
— Сами видели?
— Сначала она не хотела показывать, потом показала. Такое странное, на кошку похоже.
— Так это ж мы вместе нашли — такого дохлого котенка, забыли, что ли?
— Никто ничего не забыл, но это не он. Тот котенок был вот какой — тьфу! И без всякого цвета, а этот вот какой, эээ! И кругом у него пятна — наверно, барс! Ламара говорит, он дикий и очень быстро растет.
— Да, я тоже слышала — и поддается дрессировке. Я видела: Ламара берет такую странную маленькую ложечку, сует ему под морду, и он сразу подает голос!
— Еще как здорово пищит!
— Ну и что из этого?
— А то, что у нее жених циркач!
— Обалдели?!
— Да?.. А зачем ее мама по ночам кричит: настоящий кинто! Выкину к черту! Люди слышали, а потом, не видно разве, как она в последнее время домой спешит и с нами больше никуда не ходит…
Не дослушав этих сообщений, Реваз убежал с чердака, отыскал Ламару и очень холодно сказал ей:
— Вечером зайду, дело есть!
Впервые за многие годы Реваз не проводил ее после школы.
Вечером он явился разодетый и злой. Сначала нервно ходил по комнате, потом сел, заложив ногу за ногу, долго смотрел на свой ботинок, совсем как взрослые мужчины перед трудным разговором, потом на Ламару — тоже долго. Потом, не поднимая глаз, но вскинув брови, очень, как ему казалось, спокойно спросил:
— Что это за кинто с некоторых пор к тебе ходит?
— Почему ходит, он у меня живет.
Реваз перестал дышать.
— Тогда будь счастлива, — сказал он, вставая.
— С ума посходили с этим счастьем! Бабушка без конца говорит, а теперь ты!
Реваз выскочил из комнаты, хлопнув дверью, Ламара смотрела на эту дверь, ничего не понимая, потом как захохочет… Ну ладно, я тебе покажу кинто!