В 1989 году Чарлз Дженкинз и другие американские перебежчики через одного эфиопского студента, учившегося в Пхеньяне, раздобыли себе контрабандный видеоплейер. Следующие десять лет они, «задергивая все шторы и до минимума приглушая звук», смотрели стандартный набор видео с черного рынка: «Титаник», «Скалолаз», «Поездка в Америку», «Крепкий орешек»[39], Джеймс Бонд. У Дженкинза в Северной Корее родились и выросли две дочери – и обе терялись, глядя на эти кадры из неведомых миров. «Они никак не могли разобраться что к чему. Например, в „Поездке в Америку” Эдди Мёрфи играет африканского принца, который находит себе жену в Нью-Йорке, но [дочерей Дженкинза] Бринду и Майку учили, что чернокожие в Америке – все равно что рабы. У девочек мозг не справлялся со сценами, где люди разных рас разгуливают по нью-йоркским улицам и, по сути, прекрасно друг с другом ладят».
Электричество в жилые дома теперь подавалось по расписанию и нормировалось. На эти краткие часы раз в день или в несколько дней люди – особенно молодежь, порой человек по тридцать или сколько влезет – собирались в квартирах, где были видео– или DVD-плейеры, запирали дверь, задергивали шторы и смотрели кино, сколько успевали: южнокорейские мыльные оперы, старые американские фильмы, китайскую классику, гонконгские боевики. Иногда полиция вырубала электричество до срока, зная, что без электричества из плейеров не извлечь кассет и дисков, а потом устраивала рейды и забирала всех, у кого в плейере застряло иностранное кино. Контрабандистов и торговцев дисками арестовывали и казнили. Ким Чен Ир объявил, что наплыв иностранной культуры – диверсия ЦРУ с целью дестабилизировать Корейскую Народно-Демократическую Республику. «Всевозможными уловками и ложью империалисты и реакционеры парализуют здравое мышление масс, распространяя среди них буржуазно-реакционные идеи и гнилые буржуазные привычки, – провозглашал он в своем выступлении перед членами партии. – Что будет, если мы поддадимся, если мы не преградим путь обычаям, которые сеют эти негодяи?.. Мы не сможем ценой жизни своей защищать вождей революции и придерживаться принципов социализма». Любой, кто продает, покупает или смотрит иностранное кино либо телевидение, постановил Ким Чен Ир, сотрудничает с «марионетками, подконтрольными ЦРУ и плетущими коварные заговоры с целью обелить империалистический мир этими диверсионными материалами».
Но противозаконные и рискованные частные киносеансы продолжались. Северокорейцы теперь иначе смотрели не только на то, что предлагал им кинематограф, но и на то, какой может и должна быть их жизнь. С появлением иностранного кино местное, застрявшее в середине восьмидесятых, лишилось зрителей. За какую-то пару лет самый мощный пропагандистский инструмент Ким Чен Ира безнадежно устарел.
Между тем северокорейские киностудии продолжали штамповать новые фильмы – так они, во всяком случае, говорили. В 1988 году заместителя директора Чхве Ик Кю вернули из ссылки и снова назначили замдиректора Отдела пропаганды и агитации. Все 1990-е его контора утверждала, что «Корейская киностудия» снимает по тридцать фильмов в год, но в 2000 году было ясно, что на студии уже несколько лет никто не работает. Люди затруднялись ответить, какие местные фильмы посмотрели за последнее время, и вспоминали разве что «Колокольчик»[40], снятый в 1987-м. В первые годы XXI века попытались было скопировать «Титаник», но вышла катастрофа (что вполне логично). Ныне северокорейским кинематографистам рекомендуют «снимать больше мультиков!». Анимация дешевле, ее проще контролировать, и прекрасно обученные выпускники пхеньянских вузов не останутся без работы.
А кроме того, теперь постановка творится не на экране, а в зрительном зале. Дипломаты и туристы, приезжающие в Северную Корею, смотрят, как в метро исключительно для иностранных гостей запускают поезда. Чтобы создать иллюзию свободной торговли, возводятся фруктовые, цветочные и продуктовые ларьки. Для приезжих, которых беспокоит религиозная нетерпимость Пхеньяна, выстроены образцовые церкви, где проводятся показушные христианские службы. И каждый год телевидение по всему миру транслирует «массовые игры» «Ариран», организуемые недавно назначенным министром культуры Чхве Ик Кю, – демонстрацию верности, единства, терпения и военной выправки северокорейского народа. Люди по-прежнему обязаны под угрозой ареста каждое утро благодарить Ким Ир Сена и Ким Чен Ира за пищу, хотя Ким Ир Сен уже умер, а никакой пищи нет.
