Замысловатая похоронная церемония длилась два дня, 19–20 июля. Два миллиона граждан стояли на улицах столицы, а Ким Ир Сен в гробу на крыше «кадиллака» медленно ехал к месту последнего упокоения: в Кымсусанский дворец, который его сын превратил в мемориал и мавзолей. Скорбящих и прочих посетителей на входе обеззараживали: люди двигались через мраморный коридор по траволатору длиной в полмили, а дорогое рентгеновское оборудование заглядывало к ним в карманы, крутящиеся щетки чистили им подошвы, воздушные пушки сдували грязь и пыль с одежды. Траволатор привозил гостей в вестибюль, где размещалась белая мраморная статуя покойного вождя, сзади подсвеченная розовым. За вестибюлем размещался огромный темный зал, где играла торжественная музыка. Там на черном постаменте под прозрачным стеклом лежал шикарно убранный Ким Ир Сен в черном костюме. Согласно большинству оценок, весь проект стоил 100 с лишним миллионов долларов. Вся ежегодная торговля Северной Кореи составляла всего два миллиарда. В день похорон Ким Чен Ир объявил, что Ким Ир Сен остается «вечным президентом», по-прежнему ходит по земле бок о бок со своим народом и руководит республикой из-за гроба.
Хотя с начала 1980-х Ким Ир Сен возглавлял государство лишь формально, а фактически страной правил Ким Чен Ир, последний официально пришел к власти как раз вовремя – его и сочли ответственным за повсеместную разруху. Отчаянно пытаясь сохранить лицо и найти виноватых, матерый пропагандист включил свою рекламную машину на полную катушку. Сначала правительство утверждало, что запасается провиантом, дабы в неотвратимый день объединения Кореи накормить голодающих южан. Поскольку эта байка впечатления не произвела, власти намекнули, что США в одностороннем порядке объявили блокаду Северной Кореи и не пускают в страну продовольствие, надеясь уморить северокорейский народ и свергнуть режим. Эта версия подействовала чуть лучше, но ее подорвали сообщения очевидцев о том, как солдаты возводят вдоль морских берегов ограды, чтобы люди не рыбачили, поскольку рыба – «государственная собственность» и нужна партийной элите. Тогда телевидение, намекая на пользу голодания, быстренько выпустило документальный фильм о жадном человеке, который много ел и лопнул. О том, как массы восприняли эту тактику, сведений не имеется.
Посреди этой человеческой трагедии Ким Чен Ир решил, что кино нужно стране как никогда. Северокорейский кинематограф периода голода вернулся к пропаганде КНДР как самой счастливой и везучей страны на планете – однако это соображение не находило отклика в сердцах людей, вынужденных изо дня в день бороться за выживание. Примерно тогда же в страну стали контрабандой провозить зарубежные фильмы – и тут граждане увидели, что они пропустили за все прошедшие годы. Разрослись черные рынки: китайские контрабандисты через Амноккан и Туманган везли видеоплейеры и кассеты (а также продукты питания и прочие иностранные товары). Впервые за всю историю страны государство лишилось монополии на кино. На рыночных лотках появились фильмы и телепередачи из Китая, Гонконга, Южной Кореи, даже из США. Вскоре китайцы променяли кассеты на DVD – диски тоньше, их проще доставлять оптом. Провозить контрабанду было легко: запихал в сумку несколько сотен дисков, а сверху положил блок «Мальборо» в дар слишком дотошному пограничнику.
В таких условиях пропаганда лишилась своих конкурентных преимуществ. Дело не только в том, что иностранные фильмы были качественнее, увлекательнее и учили зрителя вдумчиво судить о подтекстах и ритмической структуре кино. Что гораздо важнее, миллионы обычных граждан впервые в подробностях видели заграницу. Они видели города с автомобилями и небоскребами, дома с телевизорами, посудомоечными и стиральными машинами – не богатые, а просто обычные дома. В финале романтических комедий люди бегали друг за другом по аэропортам, среди сотен других людей – и все они могли себе позволить (и всем разрешали) забавы ради путешествовать по миру. Некогда считалось, что Южная Корея живет под гнетом жестоких властей, но теперь выяснилось, что и там люди, похоже, от души пользуются всеми прелестями свободного мира. А злые американцы в зарубежном кино были довольны, здоровы, увлеченно покупали всякие вещи или влюблялись, и их никак не удавалось соотнести с американцами из северокорейских мифов и легенд – детоубийцами с крючковатыми пальцами и носами.
