По отживавшим свой век воровским "понятиям", убивать за деньги низость и позор. Не говоря о том, что связываться с бабой в таком деле просто глупость.
Корень уже стал прикидывать, как повернуть разговор, чтобы не просто послать Женьку куда подальше, но и раскрутить беспредельщицу на кругленькую сумму под угрозой вынесения вопроса на обсуждение широкой уголовной общественности.
И вдруг прозвучало:
- Десять тысяч. Зеленых.
- ... Сколько?
- Пять - прямо сейчас. Пять - после "работы".
Это было не просто серьезно. От этого было невозможно отказаться.
Костя попыхтел, поерзал, почесывая в затылке, хряпнул еще один полный до краев стакан водки и просипел:
- Заметано. Сколько мне сроку? Дело серьезное, его надо чисто сделать.
- Чем быстрей, тем лучше.
- Можно и быстро. Давай бабки и готовь остальные.
Когда, неловко распихав пачки полученного аванса по карманам куртки, кряжистый, с виду неуклюжий Корень вывалился из Женькиной квартиры, хозяйка апартаментов упала на свой роскошный диван, впилась ярко накрашенными длинными ногтями в кожаную обивку и ее судорожно искривленные губы выдавили:
- Все, конец тебе, сука.
Но через час, прикончив в одиночестве бутылку любимого "Амаретто", Женька уже лежала на диване в лирическом настроении, обдумывая те загадочные фразы, которыми она повергнет в шок городскую публику. Нужно было решить: как, не подставившись ментам, довести до всеобщего сведения, что значит связываться с грозной Каблучковой.
Корень, в не менее радужном настроении, потопал в сторону ресторана "Магадан", где сейчас наверняка отдыхали "братки". За последнее время он многим задолжал и, как человек порядочный, решил, во-первых, со всеми рассчитаться, а во-вторых, "оторваться" за последние недели вынужденно скромной жизни.
Братва встретила его радостными возгласами и одобрительно загудела, когда Корень достал из кармана пачку купюр и со словами благодарности стал раздавать стодолларовые бумажки тем, кто выручал его в трудные минуты "ломки" или похмелья. По завершении этой веселой процедуры, гулянка развернулась на полную катушку, поскольку многие неожиданно оказались при свежих деньгах, да и сам Костя бабок не жалел.
Ко второму часу ночи народ уже дошел до кондиции и начал потихоньку расползаться по интересам: кто - "ширнуться" в притон, кто - в казино, а кто - к девкам или просто спать. Корень, улучив момент, когда Фикса вышел покурить в фойе, подошел с сигаретой и, наклонившись к его зажигалке, тихонько проговорил:
- Дело есть. Никому не трепись. Уйдешь через десять минут после меня. Возьмешь тачку. Встретимся в Нагаево, возле старых подлодок. Аккуратно, смотри. А то стукачи быстро сообразят, что к чему и УБОП на хвост сядет.
Катала обрадовался. У него тоже в последнее время с финансами было не густо. А Корень, видно, надыбал какую-то золотую жилу и подыскивал подельников.
* * *
На берегу моря, возле проржавевшей туши выброшенной на берег подводной лодки, стоял пьяный в умат Фикса и внимательно следил, чтобы его не менее пьяная струя попадала на обтекаемый бок субмарины, а не на пижонские остроносые туфли. Рядом, с чувственными вздохами и одышливым похрипыванием, облегчался Корень.
- Ну ты, братила, круто сегодня выдал! - Фиксу, как и всех участников пьянки, томило невыносимое любопытство: с каких таких дел у вчера еще побиравшегося собутыльника завелись шальные и явно немалые деньги. Но задать вопрос впрямую не рискнул никто. Такие вопросы не просто неприличны. При определенных обстоятельствах они могут значительно сократить жизнь любознательного "братка". И самое обидное, что донести полученный ответ до чутких милицейских ушей может совсем другой человек, или еще более чуткая оперативная техника. Но запоминается тот, кто много спрашивает.
- А хочешь знать, с чего я так наварился?
- Меня чужие дела не интересуют! - Фикса напрягся: такая откровенность могла вести к конкретному предложению, а могла - и к неприятностям. .
- А зря, жмурик ты мой.
- Ну у тебя и шуточки, - похолодев, изобразил обиду катала - ты хоть человек и авторитетный, но...
