Свою судьбу я видел наперед
И думал, не шагну уже под пули,
Как ты в объятом пламенем Кабуле,
Но видишь: вышло все наоборот…
Сергей Гапонов, «Отцу»
— Ти-ибе что сказали? Са-адис быстра!
Голос симпатичного чернявого парня лет двадцати пяти, явно кавказца, был вовсе не угрожающим. Веселый голос юного сердцееда, который на сто процентов уверен, что приглянувшаяся ему девушка ни за что на свете не откажется от его приглашения. Тем более, что сделано оно было из окна роскошного белого «Ниссана». Жизнерадостный кавалер чуть ли не на полкорпуса высунулся из окна машины, опустив стекло с пассажирской стороны. Второй, чуть постарше, лет под тридцать, молча скалил зубы за рулем.
Похоже, это была просто дружеская игра давно знакомых молодых людей. Девочка изображала недотрогу. А парень дурачился, заведомо зная, чем все это закончится.
Но, тем не менее, Игоря царапнуло и это обращение к девушке, и то, что парень так по-хозяйски отдавал ей команды. А если уж совсем откровенно, то его даже немного грызануло смешанное чувство легкой ревности и злости на Бельчонка. Так он уже успел в душе окрестить юную, лет восемнадцати, всю какую-то пушистенькую девчушку, стоявшую за ним в очереди в пельмешку. Попробуй не обрати внимание на ладную фигурку в сереньком вязаном костюмчике и на трогательное, почти детское личико, когда тебе всего лишь тридцать три, ты поджар, вынослив, полон сил и к тому же — убежденный натурал. Нет, никаких конкретных намерений он не имел, планов не строил и вообще, в родном городе его ждала семья, а здесь — занятия, далекие от амурных. Но полюбоваться-то можно! И вдруг выясняется, что это, с виду невинное создание, не чурается общения с такой публикой. Что ее можно просто поманить пальцем на заднее сиденье иномарки, и на этом закончится вся романтика, а начнется обычная продажа подаренного природой товара за обычные земные блага.
Так что, можно было бы мысленно сплюнуть и отвернуться. Если бы не одно «но».
В глазах девчонки, которую парень заставил повернуться к себе развязным окликом: «Эй, красывая!» — блестели не игривые искорки кокетства, а тусклые льдистые колючки настоящего страха.
