В этот вечер Эдуард Анатольевич Локтионов находился в прекрасном расположении духа. Ничто не предвещало грозы, наоборот, впереди ждали отменный ужин и волшебная ночь. Может быть, первая с тех пор, как убили Инну.
Локтионов загнал «форд» на стоянку, поболтал со сторожем и, помахивая пакетом с продуктами, пошел к дому Кольской. В окнах ее квартиры горел свет; полчаса назад в телефонном разговоре она заверила, что очень его ждет.
Остановившись, Эдуард Анатольевич достал из кармана коробочку с небольшим, скромным на вид, но дорогим колье, полюбовался игрой камней в свете уличного фонаря, прослезился от своего благородства и продолжил путь.
От стоянки следом за ним топал долговязый парень в бейсболке козырьком назад. Парень остановился, пока директор разглядывал подарок, и возобновил движение одновременно с ним, но Эдуард Анатольевич на такие мелочи внимания не обращал.
Ничто не предвещало грозы, но она надвигалась.
Его перехватили на подходе к дому. Из чумазого «уазика» выпрыгнул необъятных габаритов мужик с короткой стрижкой, с тыла подтянулся долговязый, еще двое приоткрыли двери микроавтобуса «Газель», стоящего вслед за советским джипом. Оружием никто не угрожал, не требовалось.
– Садись, подвезем, – предложил необъятный, махнув в сторону «Газели».
– Куда?
– В одно место. – Мужик приблизился, высморкался под ноги Локтионову, будничным тоном, как будто ежедневно похищал людей, поторопил: – Садись, да? Не тяни время. Раньше сядешь – быстрее ляжешь.
Локтионов оторопел.
– Товарищи… Граждане… Господа!
– Пошли, пошли. – Мужик взял Локтионова под локоть, довел до боковой сдвижной дверцы «Газели», помог одолеть негнущимися ногами подъем.
С лязгом дверь встала на место. Эдуарду Анатольевичу показалось, что он слышал, как в крышку его гроба забили первый гвоздь.
– Но к-куда?
Ему не ответили.
Долговязый, вслед за необъятным, погрузился в УАЗ, и двигатели обеих машин заработали. В салоне «Газели» кроме Локтионова сидели два парня и рыжеволосая девушка в белом плащике самого скромного вида. Один из парней заблокировал дверь, водитель достал из-под сиденья и укрепил на лобовом стекле табличку: «Маршрут Т-58», вторую такую же выставила на боковом окне девушка. Микроавтобус, не привлекая внимания, выехал со двора.
Локтионов смотрел, как удаляются освещенные окна квартиры Кольской.
Что-то ему подсказывало, что он может никогда больше туда не вернуться.
Убедить Филина в необходимости проведения акции оказалось непросто.
– Филин, бляха муха, – развалившись на переднем сиденье, азартно говорила Лариса, – тебе звонили?
– Мне постоянно звонят.
– Ты меня понял.
Звонок был организован с самого «верха», из тех сфер, отказать которым Филин не мог, – Лариса воспользовалась своими связями.
– Хорошая погода. – Филин посмотрел в окно, на миг перестал перебирать четки; невдалеке от машины маялся Валет, и главарь мельком отметил, что охранник из помощника аховый. Да только зачем менять? Если всерьез возьмутся, то никакие лицензированные бодигарды не спасут. – Тепло. Я люблю…
– …когда ночью тепло. Без тебя знаю. Тебе звонили, все растолковали, так какие проблемы?
Филин помолчал и несколько раз наклонил голову: вправо-влево, вперед-назад, как будто проблема материализовалась и висела перед ним, а он хотел ее как следует изучить. Ответил еще медленнее, чем обычно, с такими паузами, словно ставил точку после каждого слова:
– Не люблю. Резать. Курицу. Которая. Несет. Золотые яйца. Рано.
– Резать пока никто и не предлагает. Надо просто поговорить. Эдуард уже далеко не та курица, к которой ты привык. Не сегодня, так завтра он бросит все, в том числе и вашу Жанну, и сделает ноги. Что, искать его станете? Сомневаюсь. А без него фирма лопнет. Слушай, тебе же не за просто так предлагают этим заняться! Если не ошибаюсь, у тебя в суде проблемы начались? Уголовное дело лежало, с него даже пыль сдувать перестали, забыли, глядишь, еще немного – и все сроки давности бы вышли, а тут вдруг судейские заполошились, вспомнили… Поможешь мне – не пожалеешь. К судье есть хорошие подходы.
