В то же время было бы ошибкой представлять Киевскую Русь как полностью зависимую от Византии, даже в отношении культуры. Хотя русские и восприняли принципы византийской цивилизации, они приспособили их к своим собственным условиям. Ни в религии, ни в искусстве они не подражали рабски грекам, но, более того, развивали свои собственные подходы к этим сферам. Что касается религии, использование славянского языка в церковных службах, конечно, имело громадное значение для натурализации Церкви и роста национального религиозного сознания, в какой-то мере отличного от византийской духовности.
Поскольку церковные связи были наиболее сильным началом, укреплявшим русско-византийские отношения, всякий обзор последних, а также частных контактов между русскими и византийцами, следует начинать с Церкви и религии. Политические и богословские аспекты этой проблемы были уже кратко рассмотрены (см. Гл. III, 4; и Гл. VIII, 2). Здесь нам следует дать оценку частным аспектам в церковных отношениях. В первую очередь, двое киевских митрополитов в домонгольский период были греками; это же относится и к половине епископов. Этих церковных владык, несомненно, сопровождали дьяконы и служки; таким образом, в каждой русской епархии был, по крайней мере, небольшой круг византийской интеллигенции. С другой стороны, для русского духовенства и монахов было привычным посещать главные центры византийской учености и монашества, а гора Афон была излюбленным местом их паломничества. Именно на Афон направился будущий основатель Киевско-Печерского монастыря Св. Антоний, чтобы подготовить себя к выполнению своей задачи.586 Позднее некоторые русские монахи перебрались туда на постоянное жительство (см. 2, выше).
Усиление Церкви на Руси сопровождалось интенсивным развитием церковного искусства, и здесь опять же огромную роль играли приезжие греческие архитекторы и художники, особенно в одиннадцатом веке. Позднее, когда некоторые русские, изучавшие живопись, отправлялись в Византию для обучения, гора Афон была наиболее подходящим местом для начала их занятий иконописью.
Связи между русскими князьями и членами византийской царствующей семьи также были очень обширными. Что касается династических уз,587 наиболее важным событием, конечно, была женитьба Владимира Святого на византийской княжне Анне, сестре императора Василия II (см. Гл. III, 3). Между прочим, одна из жен Владимира, когда тот еще был язычником, тоже была гречанкой (прежде – супругой его брата Ярополка (см. Гл. III, 2). Внук Владимира Всеволод I (сын Ярослава Мудрого) также был женат на греческой княжне. Из внуков Ярослава Мудрого у двоих были греческие жены: у Олега Черниговского и Святополка II. Первый женился на Феофании Музалон (до 1083 г.); второй – на Варваре Комнине (около 1103 г.) – она была третьей женой Святополка. Вторая жена сына Владимира Мономаха Юрия была, по-видимому, византийского происхождения. В 1200 г. князь галицкий Роман женился на византийской княжне, родственнице императора Исаака II, из семьи Ангелов.
Греки, со своей стороны, проявляли интерес к русским невестам. В 1074 г. Константин Дука был помолвлен с киевской княжной Анной (Янкой), дочерью Всеволода I. По неизвестным нам причинам свадьба не состоялась, как мы знаем (см. 2, выше, и Гл. IX, 9). Янка приняла постриг. В 1104 г. Исаак Комнин женился на княжне Ирине из Перемышля, дочери Володара. Около десяти лет спустя Владимир Мономах отдал свою дочь Марию в жены изгнанному византийскому князю Льву Диогену, предполагаемому сыну императора Романа Диогена.588 В 1116 г. Лев вторгся в византийскую провинцию Болгарию; на первых порах ему сопутствовала удача, но позднее он был убит. Их сын Василий был убит в схватке между Мономашичами и Ольговичами в 1136 г. Убитая горем Мария умерла десятью годами позже.589
Внучка Владимира Мономаха Ирина (Добродея), дочь Мстислава I, была более удачлива в браке; ее свадьба с Андроником Комниным состоялась в 1122 г. В 1194 г. член византийского дома Ангелов женился на княжне Евфимии из Чернигова, дочери сына Святослава III, Глеба.
