Через Институтскую, пролегающую в низине, перекинут арочный мост. Отсюда открывается великолепная панорама на весь Майдан. Сплошной мемориал. Кучи строительного мусора и штабеля черных покрышек, усыпанные ярким весенним первоцветом. На черном фоне закопченного остова Дома профсоюза резко выделяются розовые круги правильной формы, которые, похоже, оставило пейнтбольное оружие, — такая «божья коровка» цветной революции (а может, мухомор?).
На самом мосту находится главная мемориальная экспозиция: многометровое полотнище, на котором в три ряда размещены портреты погибших в те трагические февральские дни: «Небесная сотня».
До сих пор новые киевские власти не представили доказательств, от чьих пуль погибли эти люди, но здесь, похоже, и думать не хотят, что кровь могли пролить нанятые этой же новой властью снайперы. И тот день, когда это все-таки подтвердится, станет последним днем и Майдана, и национальной мечты об «украинском счастье», и даже, может быть, самой нации, ради которой сегодня убито уже втрое больше на юго-востоке страны.
Арт-Майдан
Когда смотришь на Майдан сверху, не отпускает мысль, что где-то ты уже видел все это. Потом припоминаешь: это же Никола-Ленивец. Деревня, которая расположена на реке Угра в Калужской области. Здесь в нулевые годы прятался от цивилизации один художник. По червонцу за штуку он нанял окрестных мужиков лепить снеговиков, и на берегу Угры появилось войско из двухсот двадцати снеговиков.
— Мы придумали, что одинокие снеговики, стоящие во дворе каждого дома, превратились в некий народ… — пророчески говорил художник. (Разве не на Евромайдане, по словам лидеров цветной революции, рождался новый украинский народ?)
Потом здесь ежегодно стали проводить фестиваль ландшафтных арт-объектов «АрхСтояние», названный так из-за знаменитого «Стояния на реке Угре». Это «стояние» происходило в 1480 году, когда готовилась битва между ханом Большой Орды Ахматом и великим князем московским Иваном III в союзе с Крымским ханством, и положило конец монголо-татарскому игу на северо-востоке Руси.
К каждому фестивалю художники создают арт-объекты из природных материалов: дерева, снега, сена, топляка, лозы и т. д. Некоторые объекты функциональны: плоты, качели, даже туалеты. Есть, например, арт-объект «Граница империи», где на резных столбах водрузились двуглавые птицы, следящие за границей своей мифической империи.
«Объекты «АрхСтояния» задуманы как временные, но в них нет ни случайной эфемерности остатков пикника, который надо убирать сразу по окончании фестиваля, ни той товарной самодостаточности, которая позволяет вынуть их из пейзажа, как с витрины, и перенести в любое другое место», — эти слова искусствоведа вполне можно отнести и к Майдану.
В одном лишь принципиально отличаются Никола-Ленивец и Майдан: если первый сливается со скудной природой Среднерусской возвышенности, то второй как бельмо на глазу древней европейской столицы.
И если арт-объекты на Угре, как говорит искусствовед, «не кокетничают своей инородностью пейзажу и не стремятся подчинить его себе, но просто разделяют его бытие», то «арт-объекты» Майдана на Днепре, напротив, захватили, подчинили, сломали волю большого города.
Лобби-Майдан
«Сейчас, — пишет в соцсети местный политолог, — все начинает выглядеть так, что все, на что способен Майдан, — стать сичевым табором, обрастать палатками, женщинами и скоморохами, превращаясь в туристический артефакт».
Но зря украинский политолог спешит низвести роль Майдана до бродячего цирка. Площадь до сих пор действует, как влиятельная лоббистская структура. В этом я убедился еще на конгрессе «Украина — Россия: диалог».
После выступлений VIP-либералов модератор давал слово любому из зала. Этим воспользовался 40-летний мужчина, одетый в темно-серый костюм-тройку и больше похожий на банковского клерка, чем на лидера какого-то украинского экологического движения. Он «довел до сведения почтеннейшей публики» то, что ему принадлежит инициатива поровну распределять между гражданами Украины доходы, получаемые от продажи газа и нефти, которую добывают на территории страны.
