Если КГБ создает ядро диссидентов, то понятно, среди них были и честные люди. Но создав ядро, КГБ могло получить в руки управление, то тогда многие «битвы» между «борцами с режимом» и «борцами с „борцами с режимом”» могли управляться из одного центра и носить искусственный характер, который помогал создать нужное впечатление, мог уничтожить биографию человека или наоборот возвысить его. Это были своеобразные «политические шахматы», где кроме игры один противник одновременно руководил другим. Причем подлинная реальность никогда не будет открыта.
А. Кичихин следующим образом оценивают работу Пятого управления и генерала Бобкова, давая такой себе взгляд изнутри: «Ребята со связями оседали в первом главке, в разведке, потому что это был самый верный путь поехать за границу. Но мы свое управление считали более значимым, чем другие. Пятое управление ЛУЧШЕ всех в комитете знало, что происходит в обществе. Разведка занималась иностранными делами. Контрразведка по большей части тоже была нацелена на иностранцев. И только мы делали всю черновую работу и изучали настроения и процессы в обществе. Мы видели жизнь не из окна персонального автомобиля, изучали ее не по газетам. Мы верили, что наш анализ процессов в обществе необходим руководству страны, поможет нашим лидерам принять правильные решения, что-то исправить. Нам твердили это на каждом совещании. Ведь внутри комитета велась постоянная психологическая обработка сотрудников. Сверху вниз и снизу вверх. То есть мы промывали мозги друг другу. Филипп Денисович Бобков руководил пятым управлением пятнадцать лет и, когда его назначили заместителем председателя КГБ, продолжал нас курировать. Бобков, принимая на работу, сам беседовал с каждым новичком. Если бы не Бобков, эта борьба с инакомыслием велась бы методами тридцать седьмого года. Указания, которые поступали из ЦК КПСС и которые он обязан был выполнять, Бобков все же трансформировал в приказы не уничтожать, а переубеждать, Филипп Денисович, с моей точки зрения, высококомпетентный человек. Но он не мог выйти за рамки системы, определявшейся приказами начальства, с одной стороны, и информацией снизу — с другой» [17].
И вот совершенно другая характеристика из его уст: «К Андропову, да и к самому Бобкову у меня отношение двойственное. За время работы в комитете я неоднократно слышал их выступления, читал подготовленные ими документы. У меня сложилось мнение, что и Андропов, и Бобков — люди высокого интеллектуального уровня. Я назвал бы их „злыми гениями”. Мне приходилось работать в архивах, готовить всевозможные обзоры о формах и методах работы органов госбезопасности. Это дало мне возможность узнать, что же нового внес Андропов в деятельность КГБ и какие изменения произошли в формах и методах этой деятельности. Андропов внедрил, я бы сказал, эстетствующие репрессии. Людей не уничтожали физически, на них чаще всего даже не воздействовали с помощью «силовых» методов. При Андропове репрессии стали утонченными, интеллектуальными. Людей изгоняли с любимой работы, лишали их возможности заниматься творческой деятельностью, лишали привычного круга общения. Все это называлось „профилактикой”. Именно при Андропове она достигла неимоверных масштабов и неимоверной изощренности. Вероятно, именно поэтому в 1988 году все дела по «профилактике» были в КГБ уничтожены. Акция носила настолько массовый характер, что архивы практически уполовинились» [18].
Или такая реплика на фразу Бобкова, что только капиталистические спецслужбы занимаются провокациями: «80-е годы. Вовсю идет хельсинкский процесс. СССР организует пропагандистскую акцию: круиз по Балтийскому морю на теплоходе „представителей демократических движений” различных стран балтийского региона. На эту политическую акцию никто не обращает внимания. Тогда было решено применить типично провокационный метод: в соседних со мной кабинетах от имени ОУН (Организации украинских националистов) готовятся письма с угрозами взорвать теплоход. Эти письма отправляются в нашу заграничную резидентуру, откуда — уже через почту — направляются в иностранные полицейские организации. После чего письма, уже легализованные, попадают в иностранные же газеты, и вокруг круиза создается ажиотаж: и политический, а также и вокруг незаконных действий оуновских организаций. Кстати, об ОУН. За последние 20 лет в ОУН было внедрено такое количество разведчиков-чекистов, что можно было говорить о том, что практически ОУН не существует, а вместо нее есть зарубежный филиал КГБ СССР. Польза была очевидной: ОУН якобы действует (хотя на самом деле действовала агентура КГБ и под контролем КГБ), а в комитете необходимо было расширять соответствующий отдел, чтобы противодействовать «подрывным акциям» ОУН. После удачно завершенных «операций» чекисты получали новые должности, звания и награды».
