Капитан. Талия очень низкая, как нынче в моде; уж что до кринолинов, вы даже и вообразить не можете, — клянусь своей шпагой, милочка, — на ассамблее в Уорике я видел одну даму (она прибыла в дорожной карете милорда), чей кринолин был величиной с походную палатку; под ним свободно можно было пообедать — ха-ха, черт возьми! И там…
Капрал. Мы нашли герцога Мальборо в обществе маршала Таллара, заливавшего свою печаль старым иоганнисбергером; неплохое, должен вам сказать, винцо, хотя куда ему до уорикского пива. «Кто из вас совершил этот подвиг?» — спросил наш благородный полководец. Я выступил вперед. «Скольких же ты всего обезглавил?» — спрашивает он. «Девятнадцать, говорю, да еще ранил нескольких». Как он это услышал (вы совсем ничего не пьете, мистер Хэйс), так даже прослезился, не сойти мне с этого места. «Ты, говорит, истинный герой. Не взыщите, маркиз, что я хвалю человека, перебившего столько ваших соотечественников. Истинный герой! Вот тебе сто гиней в награду», — и вручает мне кошелек. «Что ж, — говорит маршал, — он солдат и исполнял свой долг». С этими словами он достает роскошную табакерку из чистого золота с бриллиантами и предлагает мне взять…
Мистер Буллок. Как, золотую табакерку! Ну, и счастливчик же ты, капрал!
Капрал. Да нет, не табакерку, а понюшку табаку — хо-хо, разрази меня гром, если вру! Посмотрели бы вы, как расцвел наш неулыба Джек Черчилль при виде столь великодушного поступка! Он тотчас же подозвал полковника Кэдогана, притянул его за ухо к себе и шепнул…
Капитан. «Не окажете ли мне честь протанцевать со мной менуэт, миледи?» Тут все в зале так и прыснули со смеху. Ведь у леди Сьюзен, как вам, разумеется, известно, одна нога деревянная, — а бедняга Джек этого не знал. Ха-ха-ха! Менуэт с деревянной ногой — можете себе представить, милочка?..
Мисс Кэтрин. Хи-хи-хи! Ох, уморили! Ну и озорник же вы, капитан…
Второй стол. Хо-хо-хо! Да, сержант, вы малый не промах, сразу видно.
* * *
Этот небольшой образчик происходившей беседы достаточно ясно показывает, сколь успешно действовали оба доблестных офицера. Из отряда в пять человек, атакованного капралом, трое сдались. То были: мистер Буллок, прекративший сопротивление еще в начале вечера, — десятка пивных залпов оказалось довольно, чтобы он с позором сложил оружие и оказался под столом, затем подручный кузнеца Блексмита и еще один поселянин, имени которого нам так и не удалось узнать. Сам мистер Бутчер, мясник, уже было дрогнул под натиском противника, но тут ему на выручку подоспело мощное подкрепление в лице его супруги, которая под истошный визг двух державшихся за ее юбку детишек ворвалась в «Рог», надавала мистеру Бутчеру пощечин и обрушила на капрала такой ураганный огонь воплей и проклятий, что тот вынужден был отступить. После чего она вцепилась мистеру Бутчеру в волосы и потащила его прочь из харчевни, завершив этим поражение, нанесенное мистеру Броку. В случае с Джоном Хэйсом он потерпел неудачу еще более досадную, ибо сей молодой джентльмен, столь беззащитный против любви, оказался несокрушим для хмеля и вышел из пивного сражения даже не разгоряченным, чего нельзя было сказать о самом капрале. Учтиво пожелав последнему доброй ночи, он спокойно взял свою шляпу и пошел к двери; но по дороге оглянулся на Кэтрин, и тут спокойствие изменило ему. Кэтрин даже не ответила на его прощальный поклон; она сидела за столом напротив капитана и играла с ним в крибедж [23]; и хотя граф Густав Максимилиан все время оставался в проигрыше, он приобретал больше, чем терял, хитрец, — где было Кэтрин тягаться с ним!
Должно быть, Хэйс успел шепнуть словечко миссис Скоур, хозяйке «Рога», — кое-кто видел, что при выходе он замешкался у стойки, и не прошло пяти минут, как мисс Кэтрин была вызвана на кухню; а когда граф спросил сухого вина с гренками, ему подала то и другое сама хозяйка. Не менее получаса понадобилось monsieur де Гальгенштейну, чтобы выпить вино и съесть гренки; при этом он то и дело с нетерпением и беспокойством поглядывал на дверь, но Кэтрин так и не появилась. Наконец он, насупясь, потребовал, чтобы его проводили в комнату для ночлега, и направился к двери, стараясь шагать как можно решительней (признаться, благородный граф уже не совсем твердо держался на ногах). Провожала его миссис Скоур; войдя в комнату, она заботливо задернула занавески и с гордостью обратила внимание гостя на белизну простынь.
