Кейр как раз переделал дела и наслаждался креслом у огня, куда его ради доброй истории пустили важные в городе персоны, первым полетом истории, и, главное, вниманием старшей дочери хозяина, остановившейся послушать. Он не обольщался и прекрасно понимал, что не пройдет и нескольких часов, как у половины горожан появятся собственные истории о сиде. Но вот именно его – единственная. Потому, подойдя к завершению рассказа, он никак не мог остановиться. И даже когда теплая тишина внимания вдруг обратилась сквозняком, рассудительно, как положено бывалому человеку, продолжил:
– Зовут же ее Немайн. Она говорит, не та самая. Однако не говорит, которая эта та самая, так что, может и так статься, что та самая не та самая, а вот эта самая как раз и та!
В голосе его звучало неподдельное торжество – еще бы, такой заворот придумать!
Лица слушателей, обращенные к южной двери пиршественной залы, по мере продолжения этой тирады вытягивались все сильнее. С некоторыми чуть колотунчик не случился. Но Кейр выдержал приличествующую солидному человеку паузу, и лишь затем обернулся, чтоб увидеть на пороге главную мишень немногословных, но оттого не более правдивых мужских баек.
– Это, – он встал, наливаясь краской, как рак в кипятке, – то…
– Вижу, – сказала Немайн, – ты быстро тратишь свою плату. Но это твое дело. А вот что уважаешь старших – молодец!
И немедленно устроилась на его место, вытянув ноги к огню. А в глазах рыжей девчонки промелькнуло такое довольство ласковым теплом камина в безветренный июньский денек, что седые и лысые признали – понимает. И право имеет. У сидов по наружному возрасту истинный не определишь. Для усталого путника огонь – наслаждение и зрелище разом. Кейру оставалось подпереть спиной теплые камни. Оставлять компанию, в которую его пустили впервые, он не собирался. Опять же, его история продолжалась, и упустить это было никак нельзя.
– Кстати, у тебя преимущество, – сказала ему Немайн, хитро сощурившись, – ты знаешь, как меня зовут. А я не знаю, как тебя. Непорядок!
– Я Кейр. Кейр ап Вэйлин.
– Темный, стало быть, сын сына волка. Вижу. Римская порода.
Все видят. Темные волосы, нос с классической горбинкой. Ну так предок остался, когда легионы навсегда отозвали на континент. Что в этом Риме солдатам, у которых перед носом варвары, а позади собственные семьи. Дезертировали, говорят, когортами. А особенно алами, составленными из варваров. Вот и не спасли умирающую империю поредевшие британские легионы. До того самые храбрые изо всех.
– Но теперь преимущество уже у тебя, леди сида! Я‑то не знаю твоего полного имени.
– Немайн Шайло, – отрезала сида, – и хватит с тебя…
Снова сощурилась, изучающе осмотрела трактир.
Что она ожидала увидеть? Пиршественная зала, тут люди едят. Много и, по мнению Кейра – вкусно. Нет, он от Туллы бы и старый сапог счел бы восхитительным, но мнение разделяли решительно все. Оружие на стенах, ровный шум с кухни. Девушки с видом королев – прислугой и не назовешь. Даже тех, кто просто работницы. А уж дочери хозяина… Заботливые хозяйки при гостях. При своих, при знакомых и полезных людях. А одинокие гости с деньгами могут подождать. Или удовлетвориться вниманием служителей попроще. Деньги – оно ведь не главное. Главное – люди. Те, чьи кланы поставляют хозяину солод для пивоварни, руду кузнецу, шкуры скорняку, а в обмен имеют пристанище и питание возле самого города. И, разумеется, не только это, но и право на услуги прочих городских специалистов. Будь полезным, а лучше незаменимым – и о тебе позаботятся. Только купцы‑чужеземцы, люди короля – да странные существа вроде Немайн – платят золотом. Которое Дэффид потратит на товары из дальних земель, королевский налог да в прикопанную на черный день кубышку. Мало ли – пожар, война, неурожай. И все равно – кто платит монетами, тот ждет, пока его удостоят вниманием. Кому невтерпеж, может поорать, если время дороже голоса, и не волнуют осуждающие вульгарное поведение взгляды благородных господ.
Но уж сиде ждать или орать не пришлось, это само собой. Король и тот чаще захаживает. Хозяин явился сам, назвался полным именем, всех предков до пятого колена перечислил. Как закончил – все семейство столпилось за широкой спиной. Оценивающий взгляд сиды сразу на нем и задержался. Немудрено. Личность – колоритнейшая. Толстяк, но, несмотря на возраст, сущий живчик. И старый вояка. Даже растолстеть ухитрился полезно – так, чтобы меч врага, прорезав кожу, не задел важных органов. Впрочем, на валлийской диете из бобов и баранины, худым будет разве обзаведшийся глистами. Точеное, хотя и несколько полноватое лицо. Соломенные волосы, в которых редкая седина остается незаметной, усы с желтинкой. А уж одет! Глупая традиция, но уж какая есть – владелец заезжего дома не носит меньше четырех цветов разом. Белые штаны, красные сапоги, синяя рубаха, зеленая куртка. Жена высоченная, выше мужа, в столь же птичьем наряде. Пять дочерей – большинство еду разносило. Все белоголовые. Все разноцветные. Все с интересом рассматривают сиду, только Тулла скосила прелестные глазки к камину возле которого, прислонившись к теплым камням, сушил спину Кейр. Тот поймал взгляд. И с этой секунды видел только ее. Младшие дочки назывались, Немайн их слышала, даже что‑то отвечала. Свою вежливость ограничила тем, что села прямее. Поза получилась скорее надменной, чем вежливой.
