– А что вы тут делаете, а?
Вот, теперь их, наконец, и видно. Анастасия тяжело дышит, подол весь зеленый, не отстирать.
– Майни ищем!
Сестра–римлянка – и «Майни»? Все время была Немайн, и – если забудет – «Агусто».
– Ты забыла предупредить сестру, – сообщает Луковка, – она очень беспокоилась. Очень! Хорошо, вспомнила, что есть я. Меня ей почему–то не хватило, ну, мы отправились к тебе.
– Сиятельная Нион Вахан отвела меня к тебе. За руку. Сестра, почему она знает то, чего не знаю я?
– Я тоже не знаю. Нион, как ты меня нашла?
– Я это ты. Ну, где ты могла быть, кроме как на холме Мерлина? Это его сейчас глупые холмом Мерлина зовут. А раньше, до того, как пришли римляне и озерные ушли в Аннон, был безымянный, просто волшебный… Кто бы на него ни забирался – не возвращался, не получив либо колотушек, либо видений… Я вообще сомневалась – ты так не хочешь быть собой… Может, Луковка уже не ты, и слышит неправильно. Боялась. Но ты – здесь. Значит, я – это ты.
Не улыбнулась – просияла.
И ведь права! Вот почему роща для свиней, а холм для распашки – табу! Скорее всего, друиды хорошо понимали, что если распахать склоны, пашню смоет – зато овраги искорежат и остальные поля. Простонародью же объяснили по–свойски. Иным – и колотушками.
– Майни… – Анастасия словно сама не верит, что так называет сестру, – Ты меня не пугай больше так. Надо уйти – скажи. Только скажи, что вернешься! Или… даже, что уйдешь насовсем. Только говори, пожалуйста… Я выдержу. Я теперь сильная. Я ведь не ребенок…
– Она же твоя сестра, – поясняет Луковка, – а не ты сама. Помнишь, ты меня учила с тобой здороваться и прощаться? А теперь сама забыла… И что нужно говорить вслух, тоже забыла!
Немайн молчит. Говорить – стыдно. Потому что – дошло. Медленно, как до того динозавра с мозгом в основании хвоста. Ну, у сидов шея длинная, на три позвонка длинней, чем у людей. Да и гены… Сущности явно кроме росомахи и жирафа прибавили! И что толку от памяти гениального инженера, который умел подмять или воодушевить людей на решение одной задачи – как правило, недолгой. Недели. Максимум – месяцы. Потом победитель, увенчанный славой, шагал по карьере дальше, оставляя за спиной пунктир связей… и только! Он никогда и никем не управлял постоянно, семьи, и той не завел. Немайн – и есть то, что получилось в результате одной из самых серьезных его попыток.
Что касается профессии… Половина коллег ненавидит вечно правого сноба, он не озабочивается отвечать тем же, просто растирает в пыль при случае – чаще всего ради доброй шутки. Остальные – нейтральны и профессиональны. Или делают вид.
Сида в Камбрии – год. И если ей еще не плюют в лицо на каждом шагу, не вызывают на схватки до смерти и позора – значит, она что–то большее, чем «пожарный корпорации» и «победитель катастроф» из двадцать первого века… Только пока не понимает и не умеет пользоваться тем, что неосознанно приобрела.
– Скажи что–нибудь! – говорит Луковка. – Анастасия не понимает твоего молчания!
Что можно выговорить, когда стыд сжимает горло? Разве – согнуть спину и шею. Когда чуть отпустит – признать:
– Я виновата… Простите меня! Анастасия, я же саму себя не помню… Вот и тебя чуть не забыла. Сестра, пожалуйста… Помоги вспомнить!
Тут ухо сиды резко повернулось, раздался окрик:
– Володенька, бяку брось! Брось, кому сказано!
Сын выпустил тварюшку. Жук, обрадовавшись спасению от огромного и, очевидно, насекомоядного существа, поднял надкрылья. Тяжелое жужжание – и он, промелькнув темной размытой чертой, исчез. Быстро, почти как пуля! Немайн вновь обернулась к сестре и подруге – лицо все еще просительное. Виновато и чуточку гордо сказала:
– Мальчишка. Глаз за ним да глаз…
– За тобой тоже, – буркнула Анастасия. – Для чего еще существуют любящие сестры? Конечно, я тебе помогу! И если надо, прикажу бросить бяку!
– Спасибо…
Немного сказала, но этого хватило. С холма спускались вместе. У святой и вечной августы Анастасии через плечо оказался переброшен ремень новейшего оружия, освоенного буквально за пару часов. Когда еще она толком фехтовать выучится! Социальные изменения – хорошо, но дать тем, кто тебе дорог, шанс защитить себя – важней.