Зря.
Если там нет никакой заразы – значит, может быть слишком много железа или марганца. Обычная для Камбрии беда. Но горожане пьют воду природную, оставив речной–водопроводной хозяйственные дела, и только Жилая башня сохраняет верность фильтрованной.
Вода отмывает язык, разделяет вкус от вкуса. Не только кушанья. Немайн собирается все перепробовать: и пиво, и сидр, и вина, от лучших греческих до местных плодовых. Так, чтобы влезло – по половине наперстка.
Что еще делать? Слушать всех королевских бардов и арфисток по–очереди? Нельзя. Не потому, что поют плохо… хорошо поют, так ведь самой подать голос захочется! И что выйдет из двойной королевской свадьбы? Очередное сказание о разрушении. Когда гости разбегаться примутся – снесут стены, и крыша рухнет…
Разглядывать зал? Так резиденция у Гулидиена новенькая, срублена при его же отце. Предыдущая сгорела дотла, так что строить пришлось наново – для деревянной постройки неудивительно. Стоило раз войти, чтобы глаз подметил небольшие отличия от римских домов: стены из деревянного бруса не прячутся стыдливо за штукатуркой и побелкой – ярко раскрашены. Толстые балки, что держат плоскую крышу – покрыты резьбой. Медведи Диведа, драконы Камбрии, травяная вязь… Красиво, но в «Голове Грифона» немногим хуже. Обычный камбрийский стиль – ни тебе римских древностей, ни британских.
Зато пол чисто выметен, и вместо травы, в которой блохи прыгают – под ногами гладкая плитка. Хорошо! А как по ней звенят шпоры рыцарей и кованые сапоги ездящей пехоты!
Остается языком чесать, да погромче, чтобы – не слышать. Всю ночь, пока молодые из спален не явятся! Хорошо, Пенда на вечер и ночь отложил дипломатию, и совершенно не мешает болтать с его женой. Киневиса, оказывается, про самые простые вещи умеет рассказать интересно. Как союзники–англы живут, что делают, когда им хорошо – и когда плохо. Как ссорятся, как дружат, как трудятся и веселятся. Что носят!
Сама разодета в греческий шелк, сегодня на ней все, что не упрятано в сундуки для дочерей. Вся блестит – и парчой, и тяжелым ожерельем, и быстрыми, веселыми и меткими словами, которым сперва улыбаешься, потом начинаешь размышлять – иной раз и слеза навернется. Чужая память подкидывает сравнения – насколько англы отличаются от англичан грядущего, и сравнение выходит в пользу народа средневекового. Народа, которому не переломило хребет норманнское завоевание. Захватчики стали тем же народом, но создали верхний класс, который помнил – от низов следует отличаться! И чем более английскими становились верхи, тем меньше человеческого позволяли они себе в отношениях с низшими… Не справедливого или, тем более, честного – искреннего и свойского.
Всякая прослойка общества принялась играть в ту же игру, и даже последний бродяга мог быть уверен: он – не самый низкий класс. Он выше многих, и если не будет вести себя как должно на его месте – скатится ниже.
Отсюда вышли сословная честь и бремя белых. Отсюда – «Азия начинается за Каналом» и толпы цветного народа в городах бывшей метрополии. Кастовая система нуждается в париях, и даже готова им приплачивать – за то, чтоб они были. Отсюда – одиночество среди своего же народа, города, семьи, любовь к организациям социально равных – клубам, студенческим братствам… Здесь этого пока нет!
У нынешних англов король и знать – плоть от плоти народа. Не от мира сего – да, сколько угодно. Именно потому, что не знают – чувствуют, чего им нельзя, а что можно. Вот и не приходится играть в божков с каменными лицами! Если Пенда будет счастлив и весел – захохочет, запрокинув голову, а королеву не то, что обнимет – на руки подхватит, и прилюдно. Кого стесняться? Своего народа? Это на чужбине, да при иноземных послах…
