Кембрийский период - страница 454

На сей раз за круглым столом – локоть к локтю. Содружество равных, в котором можно преспокойно залезть товарищу в тарелку… для того и вилки придуманы! Руками, действительно, нехорошо.

В середине стола исходит жаром противень, шкворчит духмяное мясо – трех видов, как и положено в хорошем заезжем доме. Вот мудрость старого обычая: негоже, вернувшись с промозглого холода, вкушать остывающую пищу! А вот пиво должно быть холодным. Увы, лишь на следующий год в пещерах под башней заведется снег, а то и лед – если Туи все–таки попробует встать. Теперь приходится обходиться холодом текучей воды. Не так уж и плохо!

Большая часть рыцарей до поступления в дружину и такого не видела. Республика Глентуи молода, а рыцаря нужно учить смолоду – потому мало за столом гордости камбрийских дружин, конных лучников. Впрочем, теперь, когда – спасибо Немайн! – появились стремена да сидовское седло с высокой задней лукой, копья и мечи изрядно прибавили в силе. А стрелы… у саксов такие луки, что добрая кольчуга выдержит. Вот живой пример – сэр Кей, уж такой кровоподтек заработал… Но поддоспешник смягчил удар, ребра остались целы. Остальное скоро пройдет. Главное – не жалеть ведьминских снадобий – снаружи, а пива и мяса – внутрь.

Хранительница послеживает за Эйрой. Чихает – значит, пиво получит теплое. Не хочет? Немайн сегодня добренькая: значит, сестра пива не получит вообще. Будет сидеть на кофе, его теплым пить не противно. Голову ей вскружит и без хмеля – от рассказов. Не о бое и походе, сама не одного врага колесничным копьем подцепила, но – о чуде. К которому явно приложила руку – а скорее, голос – та, что сидит рядом, чья вилка норовит выхватить из–под носа кусок позажаристей, а уши мечутся синичьими крыльями, пытаясь поймать каждое слово. Вдруг – важное?

Пока, скорее, интересное: про фонтан серого кита, например. Встретили по дороге! Чужая память подсказывает: истреблен к семнадцатому веку. А здесь – чудище, всего в два раза поменьше корабля. Потом – о том, как вышли к берегу, как искали место для скрытой высадки – кругом скалы, высокие, белые с рыжей прожилкой. Как ударил в ноздри горьковатый, сухой запах верхового пожара, так не похожий на кисловатый оттенок угольного духа, доносящегося от печных труб. Как кружили голову слова, вырванные из пленных саксов, услышанные от корнцев. Сэр Ллойд не торопился, смакуя добрые вести.

– Мы опоздали, – сказал. – Мы видели пепел древней ольхи, политую кровью траву, опрокинутый жертвенник. Мы разбрасывали настороженные разъезды… Уэссекс получил изрядную трепку – от одного рыцаря! Он и выполнил нашу работу. Саксы успели подготовить церемонию раньше, хранительница, пусть и наскоро. Собрали вождей, привезли Мэйрион – в жертву приносить. Только когда начали камлание и зажгли священное дерево, из–за горящей ольхи выскочил рыцарь–бритт – со стрелой на тетиве и полным колчаном. Все говорят, возник из пламени, но я думаю, что молодец попросту прошел оцепление… Многие роды Уэссекса осиротели от его точных стрел. А рыцарь бросил нашу Мэй поперек седла и был таков.

По слухам, их потом не раз видели – скачут бок о бок, и рыцарь сеет смерти, а ведьма будит души корнцев, напоминает об утраченной воле. Край гудит, как растревоженное осиное гнездо. Потому и встретится с героем не удалось. Молва разносит небылицы: проснувшийся рыцарь короля Артура, влюбленный в госпожу озера, Нимуэ… То есть, Немайн. То есть – в тебя! Потому ответь, если нам знать положено: ты никого в последние дни не будила?

– Мэйрион хорошая, – говорит, – умная. Пусть работает… А как с ней связаться, это уже мое дело!

Рыцари кивают, льют в утробы пиво. Ведьма ведьму услышит! А Британия–то – шевелится! В прошлом году пришла Немайн. В этом явился артуровский рыцарь. Глядишь, и сам король от ран на днях восстанет! Что рыцарь не поддельный, вернейшее свидетельство – стальной наконечник, вырезанный в оскверненной роще из раненого дерева. Сталь! Такая же, как та, которую научила делать Немайн. А сида и при Артуре состояла в советчицах, пока не рассорились.