Тропинка вскоре привела меня к скальной вершине и пропала. Какое-то время буйствовал ветер, он свистел в ушах и морозил пальцы, но потом успокоился, и тогда навалилась оглушительная тишина. Я смотрел на звёзды. Как всегда, зорким хранителем надо мной висел небесный таутеке – знакомое каждому кочевнику с детства созвездие Жеті Қарақшы[22]. Луны не было, и я был этому рад, потому что хотел любоваться звёздами, но не хотел, чтобы лунная старуха сосчитала мои ресницы[23].
Когда небо на востоке начало светлеть, я ощутил чьё-то присутствие. Рядом со мной приземлился филин и тут же обернулся человеком. Это был юноша с очень необычной внешностью. Волосы на его голове были сияющими, как солнце, с правой стороны и чёрными, как ночной мрак, с левой. Правый глаз был пронзительно голубым, как утреннее небо, левый – угольным, как предрассветная тьма. В его движениях была грация небесного ветра, во взгляде – внимательность хищной птицы.
– Я Йол-Тенгри[24], – сказал юноша, – Хранитель Путей. И я пришёл, чтобы направить тебя.
События и осознания последних дней, встреча с Кыдыр-ата и эта тропинка, приведшая меня к божеству, начали складываться в единую картину, но мне никак не удавалось увидеть её целиком.
– Я благодарен тебе, но мне трудно понять, чем я заслужил этот дар и какими немыслимыми подвигами буду должен за него расплатиться.
Йол-Тенгри посмотрел мне в глаза и, отвечая, не отводил взгляд, чтобы убедиться, что я его понимаю.
– Не все подвиги заканчиваются победой над чудовищами, и не все Пути лежат по гребню славы. Но каждый из них одинаково важен в процессе постоянного божественного творения мира. Истинный воин должен уметь различать свою тропу, не гонясь за призраками чужих достижений.
Его голос одновременно звучал вне и внутри меня.
– Каждое мгновение сквозь тебя проходит бесчисленное множество путей. Чтобы узнать свой, нужно суметь самому им стать.
Первый солнечный луч блеснул у горизонта, и золотые волосы Йол-Тенгри запылали огнём.
– Ты был прав в своих размышлениях, – Хранитель Путей сделал шаг на восток, к обрыву. – Ценность не в пребывании на вершине, а в самом движении вверх по склону. Любая намеченная цель – лишь светлый ориентир во тьме, помогающий выполнять наше главное предназначение – неустанно следовать вперёд. Ты сказал, что хочешь служить Тенгри, и я открываю тебе этот Путь. Следуй на юг, там тебя ждёт богиня Умай, Мать-Земля. Тебе необходимо принять знание, которое она хранит.
Солнце уже оторвалось от горизонта, и я всё не мог понять, как пронеслось это время. Сделав шаг в пропасть, Йол-Тенгри обернулся соколом и, рухнув с обрыва, взмыл в лазурное небо.
Собираясь в экспедицию, я внимательно изучил информацию обо всех святых местах Южного Казахстана, которые мне предстояло посетить. Я никогда не был особо религиозным человеком, но посмотреть на знаменитые суффистские святыни было очень интересно. Чтобы ненароком не оскорбить чувства верующих в мечетях и мавзолеях, я зазубрил и как скороговорку повторял себе в самолёте, летящем в Шымкент: «Сначала омовение, заходить босиком, только с правой ноги, выходить вперёд спиной, только с левой, не наступать на порог». Меня переполняло волнение.
Шымкент оказался шумным и многолюдным городом с таким множеством кафе, столовых, пиццерий, ресторанчиков, закусочных и других заведений общепита, что казалось, его гости и жители только и делают, что едят. Узнать город ближе времени не было. Я взял в аренду машину, оплаченную заказчиком, и отправился в село Сайрам[25], на съёмки мавзолеев родителей Кожахмета Яссауи: Ибрагим-ата и Карашаш-ана. Посетителей там почти не было, и я очень быстро закончил свою работу, попутно отсняв живописный сайрамский рынок.
В запасе была пара дней на Сайрам-Угамский природный парк, и я попытался за короткий срок получить о нём максимальное представление. Увидеть удалось немного – в основном пышно цветущие сады и склоны. Говорят, вдоль здешних речек растёт самая крупная и вкусная боярка во всём Казахстане. Я решил, что надо будет обязательно приехать осенью и попробовать её.
