Со мной уже нечего было церемониться. Директор тоже почувствовал себя весьма окрепшим в своем справедливом негодовании.
— Беги, Саша, беги! Мы его задержим! — крикнул он одному из своей команды.
Тот исчез. Но ненадолго.
Вернулся он уже не один, а с другим, и уже не подснежником. Тот был постарше и с погонами. Эге, это и есть начальник поезда, смекнул я. И тут же решил признаться ему во всем начистоту.
А он зашел как, сразу улыбнулся мне, словно старому знакомому. Видимо, навел про меня справки. И моментально стал вываливать на меня все свои угрозы, крики и все остальное, что у него еще там было в запасе:
— Это не о тебе ли мне уже докладывали? И ведь верно говорят, дыма без огня не бывает.
Мне, конечно, очень польстило, что он знает меня лично и в определенном свете. Это было даже в какой-то степени приятненько. Что ж, слушаем дальше.
— Что там за книжка? Что, самый умный, что ли, да? Раз такой молодой да без мозгов — слезешь на следующей станции. Давай сюда записи! Кто ты вообще по жизни такой, а? Я тебя спрашиваю, понял?
Наверное, надо было бросаться ему в ноги, молить о пощаде, просить прощения и все такое. Надо было искать оправдания и хоть каким-то макаром обелить свой невесть в чем провинившийся шкурятничек. Слезать на следующем стэйшене и кувыркаться в ночи мне не хотелось.
— Собираюсь учиться я в Академии Философии, — оправдываюсь. — Я надеюсь на высшее образование. Ведь без высшего образования сейчас никуда. Это крайне важно. И может только Академия Философии спасет меня от несправедливости и тотального невежества, — возвышенно заключил я.
— Довольно собирать, парень, не прикидывайся! — начальник неожиданно ловким движением вырвал у меня книжак и отпрыгнул на противоположную сторону к окну. Хищно впился в нее глазами стал рассматривать. Как будто б он мог что-нибудь разобрать в моих записях на полях. Остальные обступили его и тоже жадно пялились в книжку, шевеля губами. Эх, скоты.
Но положение тем не менее становилось выгодным. Я закурил «Camel» и уставился на мутный пейзаж за окном. К тому же после «велосипедиста» алкашка конкретно ударила мне в голову.
Даже расхрабрился я и подумал, что стоит накатать жалобу главному по поездам в РЖД на такие нелепые геморры.
Может, верно болтают, что подлинный человек — отсутствие человека, истинная жизнь — отсутствие жизни. Да, все мы пациенты, бояться нечего, скоро умрем. Медлено, постепенно и и тихо. A-а, мне по барабану.
Понятно, что я, как и все, очень люблю послушать нелепицы про чужие заморочки. И порадоваться, узнав нечто расхорошее про своих друзей и знакомых. В некотором роде это возвышает.
Как-то Латин познакомил меня с парняшиком, звали его Олег. Ну тот мой дружок с Верхней Волги, теревший в «Солянке», когда я с чеками разумненько в банк не поехал под прием. Приятный замечательный собеседник. «Олег, — говорил я ему обычно ближе к вечеру. — Расскажи мне про всех и вся, что знаешь нового». Он был доволен, он расходился, он любил, когда его внимательно слушают. Про кого бы я ни спрашивал, Олег говорил только самые хорошие новости. Если у кого-то из наших знакомых складывалось что-то по положительным векторкам, он говаривал, что это ненадолго и что этот человек еще попляшет. Если же кто-то был на откатах по жизненке, Олег радовался и фактики высмаковал. «Так ему и надо! Он же идиот!». В людях он видел только опасных конкурентов. А также его буквально распирало от ненависти к своим родным. Больше всего на свете Олег ненавидел свою мамашу. Что, впрочем, несмотря на такие отношения, не мешало Олегу регулярно вышибать из нее дополнительные ресурсы. «Опять с ней в хламешник разлаялся, — спокойно признавался он. — Прикидываешь, эта жадная боготь дала мне всего семь штук грин. Мне НУЖНО было срочняк в край десять, а она дала семь. Ну не сука ли? Когда же она скинет ласты-то, а?» — переживал он. В сущности, он был неплохой парняшик, не такой, как все. Олег общался с чужими мирами посредством автомобильных трасс, тоже любил некисло пошляться. В конце концов эти самые автомобильные трассы его и разломают. Он расклеится и его утянет на Юг, вместе с заменившей ему маман тупорылой богатой молдаванкой.
