Покурил. Вернулся. Сел.
А эти особи в купе тоже везли на сэйл шмотья полные сумкари. И юную клаву тоже приучали, как выгодней эти делишки приколбашивать. Та слушала их крайне внимательно, так как во всем надо становиться профессионалом. Коммерция — штуковина очень тонкая. Именно это они доказывали друг другу в течение получаса. Затем я не выдержал и решил робко выразить свое мнение о коммерции. Изложил им вкратце свою концепцию. Я, конечно, затирал в силу своих скромных возможностей. Но моя концепция, понятное дело, заметно отличалась.
А они оживились, спорить ожесточились. Я тоже лаять начал. Но это был абсолютно тупиковый путь развития нашего диалога.
Словом, я замолчал. Как всегда, спорить было бессмысленно. Я бы только нажил себе неприятности. Ведь мы явно были из разных курятничков и особи из разных обойм. А женщины, почуяв свою победу, стали дружно показывать мне приобретения для спекуляции, хвалиться своей оборотистостью и спрашивать моего столь постороннего совета. Мол-де, их очень интересует мое мнение. И как человек посторонний, я могу достойно заценить их коммерческую жилку.
Но ведь замолчал-то я неспроста. Когда же они от меня отстанут? Исчезнут? Сдохнут? Забьются в судорогах прямо у меня на глазах? Или, быть может, их накроет молния?
Мне было о чем полелеяться. А они всё продолжали лезть. Чтобы отмазаться, я подсел к самой молоденькой. Типа того она очень меня заинтересовала. Это был благородный жест. Она оценила. Спросил у тинухи, как она в своем возрасте докатилась до такого славного существования. Ведь она очень, очень симпатичная. Это я ей наврал, конечно. Уродина была еще та. Меня интересовал ход ее мыслей, а ей это очень польстило. Брякнулась, короче, дуреха, на сладенький спич. Она опрометчиво решила, что очень мне понравилась, и в знак ответной любезности стала показывать мне записи со своими расчетами. Числа, цифры, столбики, калькуляционные выкладки. «Бизнесвуман!» — так сказала она, хлопнув себя по не по возрасту дряблому грудаку.
Сезон, кофточки, юбки, косметика, цены. Ее бизнесвумановский рот так брызгал слюной, что мне приходилось время от времени утираться платком. Она так воодушевилась, что была уже почти в экстазе. Коммерция спасет человечество. Правда, от чего, она сама толком не знала.
В общем, их благие намерения обеспечить народ товарами оборачивались одним — собственной финансовой прибылью. Это по-честному: накалывать других на законных основаниях. Это вполне нормально и всем понятненько.
Но тут меня еще плотнее стало волнами накрывать по «велосипедисту», в глазах темненько стало, подташнивать заплаксивело, даже показалось, что я увидел кусочек Вавилонской башни, сокровища майя и Колизей.
А эти особи всё лезли и лезли ко мне со своими прогонами. Метать перед ними бисер было бесполезным занятием. Я, конечно, мог вывалить на них свою злобу в момент. Да реально было по ломкам.
Они достали. Конкретно достали. Пришлось замкнуться в «Я».
Наконец своим безразличием я вызвал у них явно выраженное отторжение. Ладно, черт с ними, забираюсь на верхнюю полку.
А уж друг с другом они нашли общий язык очень давно. Еще какие-то отрывочные в моем восприятии ломтики времени они занимались сплетнями. Это был их конкретный конек. Я смог узнать много познавательной информации об их родных и знакомых. Обсуждали они их только в одном свете — в поганом. Видимо, это давало им возможность почувствовать свою собственную значимость.
— А теперь пора и оттрапезничать, — совершенно неожиданно объявила объемистая.
Товарки обрадованно согласились.
Все затрепыхало и пришло в движение. Появились пакеты и упаковки с лапшичкой быстрого приготовления. Овощи и мясо мертвых зверушек.
Девчонка оживилась. Мамаша, тоже счастливая как три копейки, разматывала фольгу и просаленную бумагу. Весь обширный запас пищи в беспорядке валился в кучу на стол. Когда они съедят все, то смогут бежать дальше.
Они следили за появляющейся на столе едой крайне внимательно. У девчонки слюна закапала еще чаще. Зрелище было предостойнейшее.
Развернули, снизу уставились на меня и говорят:
