Габриэль проводил их во двор. Весна была в самом разгаре, и теперь Гайя и Майя паслись под открытым небом.
Тама задержалась у их загона, обнесенного оградой.
Когда Габриэль подошел к ней, она взяла его за руку:
– Еще раз спасибо, Габриэль. Если мы больше не увидимся, я хочу, чтобы вы знали, я никогда вас не забуду.
Он смущенно молчал. Каждый раз, когда он встречался с этой девушкой, этим ребенком, которому через несколько недель исполнится семнадцать, он переживал бурю эмоций.
– И… Еще я хотела вам сказать, что меня зовут не Тама.
Габриэль с удивлением посмотрел на девушку.
– Когда я приехала во Францию, мне поменяли имя, чтобы я забыла, кто я такая.
– Тогда почему ты все время представляешься Тамой?
– Это имя нравится Изри, в отличие от того, которое мне дали родители, – ответила Тама. – И потом, я к нему привыкла. Пожалуй, оно мне тоже нравится.
– А какое же твое настоящее имя?
– Лейла… По-арабски это значит «спутница ночи», – раскрыла тайну Тама. – А по-латыни «лейя» означает «львица»…
* * *
Они вышли из кабинета Тармони и сели в лифт. Перед тем как двери лифта закрылись, адвокат помахал им в последний раз.
Небо снаружи было ярким, и Тама какое-то время любовалась им.
– Такое небо у тебя будет каждый день! – пообещал Изри, целуя ее.
– Ты не жалеешь? – спросила она.
– Нет.
Изри закурил сигарету и взял Таму за руку. Они подошли к «мерседесу», и девушка внезапно остановилась перед витриной магазина одежды.
– Какое красивое платье!
– Иди примерь, – улыбнулся Изри. – Я докурю и сразу догоню тебя.
Тама обняла его, крепко поцеловала и вошла в магазин. Он прислонился к «мерседесу» и тоже посмотрел в небо.
Никаких сожалений нет.
Потому что Тама сто́ит всех королевств в мире. И любых жертв.
Он услышал рев мотора, повернул голову.
Двое мужчин на мотоциклах.
Изри бросил сигарету и схватился за рукоятку пистолета, но первая пуля разнесла его левое легкое. Вторая вошла в шею.
Перед тем как упасть на землю, Изри увидел глаза своего убийцы.
Глаза Цыгана.
Тама выбежала на улицу, убийцы скрылись вдали.
– Из! – закричала она.
Она упала на колени рядом с ним, обняла.
– Та… ма…
– Из! Нет!
Открой мне, что такое смерть.
Скажи мне, что она сладкая, что она справедливая.
В одном взгляде она успела передать ему всю свою любовь, чтобы он забрал ее с собой в самое долгое из путешествий.
Сердце Изри остановилось, сердце Тамы разбилось.
Навсегда.
Скажи мне, что она как мать, которая тебя обнимает и утешает.
Поклянись мне, что после смерти нет ни господ, ни рабов.
Я прижимаю его к груди. Плачу, целую, обнимаю.
Вокруг кричат от ужаса…
Я всегда буду держать его в своих объятиях. Буду любить, уважать, помогать.
Я рыдаю, но слышу сирены приближающихся полицейских машин…
Я крепко-крепко его обнимаю. Шепчу, умоляю, в чем-то клянусь.
Машины, мигалки, люди в форме…
Они нас разлучат.
Нет, никто не может нас разлучить.
Я беру пистолет Изри и встаю, чтобы встретиться с копами лицом к лицу.
– Брось оружие!
Я отказываюсь повиноваться.
– Немедленно брось пушку!
Я больше не рабыня и приказам не подчиняюсь.
Вы не заставите меня жить без него.
Я прижимаю пистолет к груди.
– Я иду к тебе, любовь моя…
Обещай мне, что в ее царстве забываются все страдания.
Скажи, что не забывается только любовь.
Женщина со связанными за спиной руками и кляпом во рту со страхом смотрела на Габриэля. Она сидела на полу, прижавшись спиной к стене и скрестив ноги. Он склонился над ней и прошептал на ухо:
– Теперь твоя очередь познать страх. Страх и боль…
Женщина попыталась заговорить с ним, но кляп превратил ее мольбу в неясное бормотание.
– Не стоит утомляться, – улыбнулся Габриэль, опустившись рядом с ней на колени. – Я знаю, кто ты, я знаю все твои преступления.
Женщина снова замотала головой. И тогда Габриэль вытащил из кармана шприц и воткнул иглу глубоко в пульсирующую яремную вену жертвы, глядя ей прямо в глаза.
– Ты умрешь не сразу, – уточнил он ледяным голосом. – Яд парализует мышцы, тебе станет трудно дышать. А потом ты медленно задохнешься.
Он поднялся с колен, бросил шприц на кровать и ушел. Но, прежде чем покинуть комнату навсегда, он повернулся к своей жертве:
