ПЛЕМЯННИЦА
Идти куда-то если я мог, то лишь в значении переносном. И существом это не воспринималось как парадокс. Только не существом. Почти на себе оно проволокло меня по коридору, выставило за дверь, бросило на крыльце под моросящим дождем, и пропала. Я же остался лежать, запоминая щель между влажными досками. Проснулся я, когда существо ущипнуло меня за шею.
- До утра что ли вас расталкивать? По ступенькам сами сойдете?
- Да, - отозвался я, глядя вниз на металлическую тачку, в каких обыкновенно перевозят раствор. Заявление мое оказалось довольно-таки опрометчивым. Существо стащила меня за ноги вниз, перекинуло в тачку и выкатило на прохожую часть. Я проснулся, когда существо, накренивши тачку, свалило меня у порога темной избы с окнами, заколоченными фанерой, и пропало. Я же остался лежать, запоминая обработанную почву. Лежать на почве было удобней, чем на крыльце. «Нарочно вскопали, - подумал я, - чтобы удобней лежать». Проснулся я, когда существо ткнуло меня в ребра шанцевым инструментом.
- Закинемся? - присев на корточки, существо предложило мне бумажный кулек со скользкими грибами. Тут меня даже не пустой желудок вывернуло.
- Как хотите, - существо засунуло внутрь себя целую горсть поганок. - От миом круче прет.
- Прет?
- Ну, вставляет. Какая разница.
Существо принялось выкапывать мертвую вишню.
- Да, - согласился я. - Разницы нет. Послушай, существо. Я устал и хочу спать. Ты сейчас пойди в это здание и договорись о ночлеге.
- Меня Вьюн зовут на грядке. Типа змея такая водится. Или рыба. Легко запомнить.
- Да, - согласился я. - Легко. Послушай, Вьюн. Я устал и хочу спать. А ты сейчас пойди в это здание и договорись о ночлеге.
- Вы знаете, кто его зарезал?
- Которого из нас?
- Щукина. Ведь его в магазине зарезали. Как свинью. Щукин дядя мой по матери. Он лучший был. Вообще, свой. Узнать бы, кто его зарезал. Хорошо бы узнать. Я бы эту свинью тоже зарезала.
- Нет, - соврал я. - Не знаю.
«В местную вендетту мне только ввязаться не хватает, - подумал я, запомнив,
как действует Вьюн штыковой лопатой. - Во всем остальном я уже участвую. А я, черт возьми, не участковый. И я не капеллан. Я лицо приватное. Сутулый мужчина лет пятидесяти. Почти лысый. И зрение у меня плюс три. И мигрени часто случаются. И жена меня ждет на Соколе, дом шесть квартира восемь».
- Послушай, Вьюн, - я с трудом поднялся на ноги и отряхнул с плаща комья налипшей грязи. - Не надо здесь копать. Здесь до тебя уже вскопали. Пойди, договорись о ночлеге с хозяином.
- Хозяин в магазине зарезан. Это Щукина дом.
Вогнавши лопату в рыхлый холмик, Вьюн с корнями выдернула мертвую вишню. Следом были выдернуты и два поместительных чемодана, обшитых брезентом.
- Кровать одна, - сказала Вьюн, запыхавшись. - Идемте. Пустырник вам заварю.
Поднятие чемоданов стоило Вьюну значительных усилий.
- Помочь?
Предложение мое оказалось довольно таки опрометчивым. Вьюн с чемоданами скрылась в избе, а я все еще был на дистанции. Минут пять я еще вальсировал, прежде чем заглянул на керогаз, уже разведенный участковой племянницей.
Под непрерывным огнем керогаза кипел уже ковшик с пустырником или чем-то.
Судя по обстановке, Щукин жил на узкую ногу. Бедно жил грибной плантатор. Стол со скатертью с кистями, четверка венских стульев с гнутыми спинками, буфет мореного дерева, груженый кувертами, хищными раковинами и мертвыми кораллами, кровать - и, действительно, одна, - аквариум с книгами на тумбочке.
Что еще? Полдюжины акварелей на стенах с буквой «Щ» в левых нижних углах. Все они с разных точек запечатлевали живописную морскую бухту, окруженную высокими изрезанными скалами. Присмотревшись, я узнал этот характерный рельеф. Балаклава. Случалось мне там гостить.
Пока я дрейфовал по горнице, Вьюн опорожнила ковшик с раскаленным варевом в эмалированную кружку и подала ее мне без лишних рассуждений. Кружку я тут же бросил, обжегши пальцы. Заодно, я ошпарил колено, и в сапог еще натекло. И я оживился.
