– Дождитесь утра!
– Не можем мы ждать.
– А я не могу среди ночи службу справлять!
– Тогда я пойду сейчас и спалю церковь! – взревел Семен.
Батюшка взглянул в налитые кровью глаза. Вот ведь как его разбирает! Говори, не говори, слов увещевания и не услышит.
Впервые за все время, что стояла эта церковь, никак не меньше полусотни лет, слова венчания звучали здесь среди ночи. Разбуженный в неурочное время служка моргал глазами, как филин среди яркого дня, но привычно исполнял службу, помогал батюшке в венчании.
– … Венчается раб Божий Семен рабе Божьей Ульяне…
Посланные в погоню калмыки ворвались в станицу, когда Семен и Ульяна рука об руку выходили из церкви.
Атаман станицы Казачьей писал письмо императору Александру III.
«Ваше императорское величество! Обращаюсь к вам с нижайшей просьбой: не допустите, чтобы восторжествовало дело неправедное, незаконное. Казак станицы Млынской, Гречко Семен Михайлович, обманом увез мою единственную дочь в свою станицу, где, без моего благословения, с нею обвенчался… А недавно я узнал, что сей казак, к тому же, бывший каторжник, и посмел украсть лошадей, принадлежавших Вашему величеству!..»
Конечно же, Савва Порфирьевич Рябоконь не думал, что ему ответит лично император, но он надеялся, что в его канцелярии найдутся умные, порядочные люди, которые дадут ход его письму. Ответа не было так долго, что он уже и не ждал его получить.
Удивлению Саввы Порфирьевича не было предела, когда письмо ему доставили. И не просто письмо из канцелярии, от самого императора, написанное им лично!
«Любезный Савва Порфирьевич! Я понимаю твой гнев, и сам гневаюсь вместе с тобой: украсть у атамана единственную дочь! Такие у меня казаки, ничего не боятся! Мне доложили, что недавно казачка Ульяна Гречко родила великолепного мальчишку, которого назвали Саввой, в честь дедушки. Еще мне доложили, что Семен Гречко всерьез вознамерился вывести новую породу лошадей, которые прославят Россию. Думаю, что и внуки твои, родившиеся от настоящего казака, тоже когда-нибудь прославят Россию. Как говорят в ваших местах, не журысь, все будет хорошо!»
Письмо венчала царская печать с орлом.
