— Да что с тобой, милый? Я чувствую, ты не в себе.
Хм, не в себе. Верное наблюдение. Твое теплое дыхание истребляет во мне так нужные для жизни инстинкты, но, прежде чем погибнуть, мне надо закончить важное дело: значит, надо отправляться на охоту.
— Извини, мне пора. Скоро четыре. Подходит время рюмки шерри после ланча.
— Нет, постой. Я тебя так не отпущу. Что у тебя на уме?
— Охота, я же сказал… По правде говоря, это браконьерство. Сезон утиной охоты еще не открыт, но мне до этого нет дела. Одним селезнем больше, одним меньше — какая разница, равновесия живой природы это не нарушит.
— Нет! Пообещай мне.
— Хорошо. Давай поклянусь. В чем?
— В том, что не сделаешь ничего такого.
Я вздохнул, откинулся на спинку стула и кивнул: хорошо, я эту птицу с красивой тонкой шеей и когтем не трону.
Или он изменил своим привычкам, или сильно запаздывал. До шести вечера я бродил между баром и библиотекой, но Селезнев так и не появился. Наконец я прочно осел в баре, где кроме меня был всего один посетитель. Маэстро потихоньку лакал свое виски за ближним ко входу столиком. Времени он, по обыкновению, даром не терял и к семи был изрядно подшофе. Хозяин барной стойки, то и дело скептически поглядывая в ту сторону, спросил меня, не передумал ли я делать заказ. для здешней кухни. Я сказал, что передумал. Наконец в семь часов я решил напоследок заглянуть в библиотеку и, едва шагнув за порог, понял, что в глубокой нише справа от входа кто-то есть.
Если он и удивился, увидев меня на пороге библиотеки, то виду не подал — недвижно сидел в глубоком кресле, разве что рука его с сигарой замерла на полпути ко рту. Кивком указал мне на соседнее кресло. Лицо его скрылось в пушистом облачке дыма.
— Странно, — сказал я, опускаясь в кресло.
— Что именно? — спросил он, откладывая сигару в пепельницу и покручивая перстень на пальце.
— Да вся ваша затея. Такой солидный человек. И вдруг на тебе — лично нанимает кавалера в подставном офисе в двух шагах отсюда. Не проще было пригласить на роль безутешного мужа какого-нибудь актера, что ли, или, на худой конец, мелкого клерка?
— А с чего вы взяли, что я солидный человек? — усмехнулся он, потянувшись к потухшей сигаре.
— Ну все-таки банкир.
Он тихо рассмеялся:
— Да кто вам сказал такую глупость! Да, я имею кое-какое отношение к банку, но — заметьте! — никакой официальной должности в нем не занимаю. Ну вхожу в совет директоров… И только-то. Нет, молодой человек, я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете.
Я потянулся было к массивному сервировочному столику, на верхней полке которого стояли рюмки и бокалы, тогда как нижний уровень был сплошь утыкан бутылками. И вдруг поймал себя на том, что пить мне не хочется.
— Ну и зря, — заметил он, верно истолковав мой жест. — А я выпью.
Он плеснул себе в рюмку немного тягучей вишневой жидкости из квадратного графина, поднял руку на уровень глаз, любуясь игрой пурпурного света в хрустале.
— А что до вашего, молодой человек, вопроса, то ответ на него очень прост. — Он сделал маленький глоток, и в лице его возникло жесткое выражение. — Во-первых, я, знаете ли, по натуре игрок. Игра меня бодрит. И мне было занятно наблюдать, как и вы в нее втягиваетесь. И начинаете, ничего не подозревая, наподобие марионетки, которую дергают за ниточки, отыгрывать выстроенный мной сюжет.
— А во-вторых? — спросил я.
Он склонил голову набок.
— Хм, во-вторых… Видите ли, я в этой жизни все привык делать своими руками. И бизнес свой сделал только так, — он протянул в мою сторону руки, пошевелил пальцами. — Именно этими руками. Все сам. Потому и с вами решил переговорить лично. — Он помолчал, изучая меня пытливым взглядом. — А вы занятный экземпляр, молодой человек. Ей-богу, я испытал удовольствие, общаясь с вами. И это тоже в какой-то степени объясняет, почему я сам взялся нанять вас. Хотелось посмотреть, что вы за птица. Мне про вас много занятного рассказывали.
— Лёня, что ли, рассказывал?
Прищурившись, он склонил голову к плечу и ничего не ответил.
— Да ладно вам, Селезнев. Я ведь пусть и в общих чертах, но представляю себе, как выглядит ваш бизнес. Поправьте меня, если что не так. Значит, фирма, которая начиналась с отправки девочек-танцовщиц в греческие и балканские бордели, быстро встала на ноги — и дело пошло…
