Катрин могла совершить поездку только лежа на носилках, которые были впряжены на мулов. Эрменгарда де Шатовилэн ехала вместе с нею, чтобы составить ей компанию. Это, как она часто напоминала Катрин, было с ее стороны большой жертвой, потому что она ничто так не любила, как верховую езду. Сара и остальные служанки ехали на мулах. Поскольку большая территория была охвачена смутой, нужно было обеспечить вооруженный эскорт. Увидев утром в день отъезда эскорт, Катрин подавила улыбку.
Носилки были украшены символами герцогской власти, а эскортом командовал сияющий Жак де Руссэ, обрадованный столь приятной миссией.
— Это будет наше второе совместное путешествие! воскликнул он, подходя засвидетельствовать свое почтение Катрин; казалось, его удивило, что она так закутана.
— Первое было столь чудесным, что я с нетерпением жду этого…
Но его оборвала Эрменгарда, которая как раз в этот момент выходила из своей комнаты, натягивая на ходу перчатки.
— Вы бы лучше, молодой человек, попридержали ваши восторги! — выпалила она. — Госпожа де Брази на моей ответственности, и я в состоянии о ней позаботиться. С вас будет вполне достаточно присмотреть за нашими носилками и за вашими людьми на дороге.
Получив такой отпор, Жак де Руссэ сник. Но Катрин протянула ему свою руку.
— Ты не должна быть такой суровой, Эрменгарда.
Мессир Руссэ мой верный друг, и под его опекой мы будем в полной безопасности. Мы готовы?
Воспрявший духом от этих добрых слов де Руссэ отправился к своим людям выпить на дорогу по чаше вина. Тем временем мулы были нагружены и дамы заняли свои места в носилках. Опасаясь воровства, они взяли с собой свои шкатулки с драгоценностями. Шкатулка Катрин, содержавшая наряду с другими вещами знаменитый черный алмаз, стоила целое состояние.
Утро было в полном разгаре, когда маленький отряд наконец тронулся в путь. Погода была скверная, резкий холодный ветер гулял по равнине. В соответствии с полученными указаниями Жак де Руссэ избрал дорогу на Камбре, вместо того чтобы двигаться к югу. Маневр заключался в том, чтобы обойти Перон и Вермандуа, которые были заняты сторонниками Карла VII. Де Руссэ не мог допустить, чтобы Катрин попала в их руки.
Несмотря на уверения в противном, Эрменгарда оказалась скучной попутчицей. Не успев устроиться между подушками, она заснула, и ее участие в беседе ограничивалось громким храпом. Живость характера она обретала только тогда, когда они останавливались у харчевни или монастыря для еды или ночлега.
Катрин, таким образом, была предоставлена самой себе, и у нее было достаточно времени, чтобы обдумать недавние события. Гарэна она больше не видела. Он каждый день посылал узнать о ее самочувствии, чаще всего слугу, но раз или два — своего друга Николя Роллена. Однако гордому канцлеру эти поручения не доставляли большого удовольствия, поскольку ему приходилось общаться с далеко не дружелюбно настроенной Эрменгардой. Гарэн не сделал ничего для примирения.
Вскоре Катрин узнала, что он собирается по делам в Гент и Брюгге. Он отбыл из Арраса накануне отъезда своей жены, не попрощавшись с ней, — нельзя сказать, что бы это огорчило Катрин, которая не хотела видеть мужа без крайней на то необходимости. Она часто думала о том, что именно вызвало у Гарэна приступ ярости по отношению к ней и что могло его спровоцировать, и решила, что Гарэн боялся гнева герцога, вызванного тем, что она встретилась с Монсальви. По-видимому, более подходящего объяснения не существовало. Когда дело касалось Гарэна, было ясно, что ревность тут ни при чем.
Путешествие проходило без приключений, но как и прежде, путь через разоренную войной Шампань был кошмаром. Они видели мертвые деревни, голодные лица и толпы беженцев, которые со всем скарбом и немногочисленными домашними животными брели по дорогам к границам Бургундии, где надеялись найти убежище.
Катрин и Эрменгарда всю дорогу раздавали милостыню, насколько они могли себе это позволить, но время от времени де Руссэ приходилось вмешиваться и отгонять подходивших слишком близко к носилкам голодных.
Катрин было тяжело видеть нищих.
