— Для чего? — раздраженно спросил Арно.
Казалось, он сейчас выйдет из себя, и Катрин решила оправдаться.
— Чтобы помочь тебе! Я уверена, что ты не оставишь это дело. Ты попытаешься сделать все возможное, чтобы спасти и Жанну, не так ли? Что ж, тогда разреши мне остаться и помочь… разреши мне сделать хотя бы это…
В ее глазах заблестели слезы, когда она схватила руку Арно в свои и сжала их.
— Невыносимо признать, что я потерпела неудачу! Я отдала бы все, чтобы помочь. У меня есть средства: золото и драгоценные камни!
— И каким же образом вы рассчитываете заполучить их теперь в свои руки? — с насмешкой спросил Ксантрай.
— Потерпите и увидите!
Катрин, повинуясь какому-то смутному предчувствию, захватила с собой свою шкатулку с драгоценностями, но забыла сказать об этом Ксантраю. Теперь она взяла ее и поднесла к постели. Открыв шкатулку, Катрин показала ее мужчинам. В неясном свете золото и камни сверкали необыкновенным блеском, и оба в восхищении открыли рты.
— Черт возьми! — проворчал Ксантрай. — Подумать только, что мы ехали с этим всю дорогу от самого Буржа! Если бы хоть кто-нибудь пронюхал об этом, нам бы перерезали глотки быстрее, чем можно сказать слово «нож»!
Арно, превозмогая боль, попытался сесть. Он запустил свою тонкую руку в гору драгоценностей, рассыпанных по кровати, и вытащил аметистовое ожерелье, подаренное Катрин Гарэном в день их обручения.
— Я помню его, — медленно произнес он. — Ты носила это… в Аррасе.
Счастливая от того, что он смог это припомнить, Катрин нащупала на дне шкатулки и вынула маленький кожаный мешочек. Через секунду у нее на ладони сверкал громадный черный бриллиант.
— А это я носила в Амьене, когда ты бросил вызов герцогу, — мягко сказала она.
Слабая улыбка мелькнула на губах больного.
— Думаешь, я не помню? Или что я не видел? Да, действительно… в том черном платье ты затмеваешь всех женщин. И ты говоришь, что хочешь пожертвовать этими камнями ради дела, которое к тебе даже не относится?
— Чтобы доказать, что я хочу тебе помочь, — поправила Катрин. — И добиться твоего уважения. Я уже давно поняла, что все мои надежды тщетны, что ничто нас больше вместе не свяжет, кроме разве что смерти. Так оставь мне хотя бы это.
Она говорила с такой страстью, что ирония, промелькнувшая в глазах Арно, угасла. Какую — то долю секунды Арно смотрел на Катрин, но выражение его глаз было непостижимым. Наконец он вздохнул:
— Ты в самом деле странная, Катрин ! Я действительно думаю… что я тебя никогда не пойму! Оставайся, если хочешь. С моей стороны было бы черной неблагодарностью тебе мешать, когда ты платишь такую цену.
Столь длительная речь не прошла Арно даром: он устало откинулся на подушки. Но Катрин была слишком счастлива, чтобы встревожиться. Она быстро схватила драгоценности, положила их обратно в шкатулку и отдала ее в руку Ксантраю, остолбенело следившему за ней.
— Храните ее, мессир Жан!.. И присмотрите в городе ростовщика, который бы купил это у вас. Здесь наверняка еще остался кто-нибудь, кто мог бы взять их.
— Такие, разумеется, есть, но вы, по-моему, забываете, что мы все еще в осаде. Нам не дадут и малой доли подлинной цены. Золото — вещь хорошая, но ведь эти сокровища достойны королевской оплаты! Было бы смешно пустить их по ветру!
В келью вошел настоятель, неся в руках поднос с бинтами, корпией и разнообразными горшочками и кувшинчиками для перевязки.
Бросив на возлюбленного последний взгляд, Катрин удалилась вместе С Ксантраем. Они вышли на улицу и около монастыря расстались: Ксантраю предстояло идти на крепостной вал сражаться с противником, а Катрин — в свое жилище.
— Думаю, что было бы лучше, если бы вы сами присмотрели за нашим боевым резервом до дальнейших распоряжений, — сказал Ксантрай. — Мне трудно представить себе, как я буду драться с бургундцами, сжав под мышкой целое состояние. Спрячьте его хорошенько!
— Не беспокойтесь! Удачи вам, мессир!
Она уже заспешила прочь, как вдруг он окликнул ее:
— Катрин!
— Да?
Он горестно улыбнулся, а затем состроил смешную гримасу:
— Мы с Монсальви — неоценимая парочка — не правда ли? По-моему, нам так и не пришло в голову сказать вам «спасибо»!
