— Я пришла просить вас о милости, — спокойно сказала она.
— О милости?
Внезапно он залился смехом, и этот взрыв хохота был таким сильным, что герцог вынужден был сесть в кресло из черного дерева. Он смеялся до тех пор, пока не начал судорожно глотать ртом воздух. Катрин пришла в раздражение.
— Я не вижу, что в этом такого смешного! — довольно резко сказала она.
— Смешного?
Его смех вдруг оборвался, и он, поднявшись, подошел к ней.
— Мой ангел, твоя наивность сравнима только с твоей же бесхитростностью. Конечно, я должен был догадаться, что у тебя в запасе есть просьба ко мне о милости.
Это у тебя сущая мания. Кого же ты хочешь спасти на этот раз?
— Жанну д'Арк!
Это имя взорвалось как пушечное ядро. Улыбка мгновенно исчезла с лица Филиппа, и он, словно испугавшись, отпрянул от Катрин, загородившись столом, словно оборонительным валом.
— Нет! — только и сказал он.
Катрин спрятала дрожащие руки за спину, чтобы он не мог их увидеть. Она знала, что в этот момент Филипп вышел из-под ее власти. Страстный любовник преобразился во властного и непреклонного герцога Бургундского. Катрин хмуро улыбнулась.
— Я неудачно выразилась. Я пришла, чтобы просить вас установить выкуп за Деву, как это положено по законам военного времени. Какова бы ни была цена, она уже принята.
— Законы войны не относятся к детям дьявола. Эта девица — не рыцарь, а колдунья!
— Какая чушь! Жанна — колдунья? Да она — воплощенная преданность, чистота, смелость и набожность! Нет никого правдивее и честнее ее! Вы ее не знаете…
— Зато вы, похоже, с ней знакомы.
— Я обязана ей жизнью и намерена вернуть свой долг.
Говорят, что вы собираетесь выдать ее англичанам… но я отказываюсь в это верить.
— Можно узнать, почему?
— Потому что это было бы недостойно вас… недостойно того рыцарского ордена, которым вы так гордитесь! вскричала Катрин, указывая на великолепное ожерелье, мягко мерцающее на богато украшенном узорами ковре.
— А также потому, что это принесет вам несчастье. Она ведь в самом деле… послана небом!
— Ерунда! — произнес герцог и, выйдя из-за стола, начал расхаживать взад и вперед по огромному шатру, не удостаивая Катрин даже взглядом. — Я, если хотите знать, тоже видел эту девицу. Когда Лионель Вандом захватил ее и передал своему командиру, Жану де Люксембургу, я решил, что должен посмотреть на нее, и отправился во дворец Болье, где Люксембург держал ее в заточении. Я нашел, что она — тщеславная, самонадеянная особа, лопающаяся от высокомерия. Вместо того чтобы вести себя со мной покорно и скромно, она только и делала, что попрекала меня.
— А разве вы сами никогда и ни в чем не упрекали себя? Разве вы всегда вели себя, как верный вассал французской короны?
— Вассал? Что ты хочешь сказать? Да я обладаю в сто раз большим богатством и властью, чем эта кукла по имени Карл, которая зовет себя королем Франции.
Я отказываюсь присягать ему; я отказываюсь признать его своим сувереном. Отныне Бургундия будет свободной и независимой, она станет великим королевством, которое когда — нибудь станет центром целой империи. Я, как Карл Великий, выстрою вокруг нее империю, и все люди на земле будут преклоняться перед моим троном и моей короной…
Теперь настала очередь Катрин рассмеяться с оттенком презрения, который не ускользнул от Филиппа и мгновенно заставил его замолчать.
— И кто же дарует вам эту корону? В каком соборе вы рассчитываете короноваться? Надо полагать, в Вестминистерском, как и пристало верному союзнику английских захватчиков, потому что Реймский уже занят. Карл VII уже является законным королем Франции, как милостью Божией, так и по земным обрядам. Ни вы, ни ваша марионетка, правящая в Париже, никогда не сможете этого изменить. Он — король. Король!
— Я никогда не признаю убийцу моего отца королем!
— Я не верю! Я слишком хорошо вас знаю. Если бы Карл сумел угодить вам, предложил бы, может быть, полсвоего королевства и достаточно земли, чтобы удовлетворить ваши амбиции, вы бы подали ему руку и присягнули на верность. Вы и в самом деле считаете меня дурой, неспособной заметить искусную — о, чрезвычайно искусную — двойную игру, которую вы вели последние два года? Нельзя построить империю на предательстве, Филипп, так что бургундская империя никогда не увидит света!
