Катерники - страница 20

Шлю тебе горячий привет из освобожденного Таганрога. Твою открытку получили Горловы и передали ее мне, Зое Новиковой.

Ванечка, сообщаю тебе печальную новость. В мае или июне сорок второго года, не скажу точно, фашистские гады расстреляли твою мать вместе с многими десятками жителей - стариками Таганрога. Преступная банда обманным путем вывезла всех стариков якобы на Украину во избежание голодной смерти. Но старики не увидели правобережья Днепра, они погибли под самым городом Таганрогом, от рук палачей-эсэсманов.

Лида, твоя сестра, с семьей, в лютую зиму спасаясь от голода, выехала из Таганрога и нет от нее вестей. Вряд ли им удалось найти пристанище и пищу.

Сестра Шура с мужем и семьей была забрана в рабство к фашистам, но Гриша, Шурин муж, умер еще в дороге от голода, а какая судьба Шуры и ее детей неизвестно. Забраны в рабство и младшие - брат Вася и сестра Поля, - где они и что с ними - до сих пор неизвестно.

Я очень рада, что хотя ты один остался в живых, ты заступишься и отомстишь фашистской немчуре за все их злодеяния.

Шлю тебе привет и желаю всего хорошего, а главное - возвратиться в наш родной город с полной победой над врагом…»

Выступать никто не хотел, хотя заместитель командира призывал к активности и сердился.

- Может, сестры еще отыщутся? - сочувственно предположил Леонид Трунов. - Или младший брат?

- Хиба ж в том дило? - вскочил комсомольский организатор Иван Ярошенко.

Он выкрикивал знакомые всем слова о священной мести, о воинском долге, от волнения путая русскую речь с ридной мовой. Говорить все это вслух было совсем не обязательно. Что же другое можно почувствовать, узнав о зверском уничтожении большой семьи? Здесь вместо слов требовались дела. В прошлом году вот так же сдержанно встретили письмо краснофлотца Кузнецова из-под Сталинграда:

«Будете проезжать через станцию Баскунчак, на разъезде трех путей отдайте честь братской могиле, где похоронены наши товарищи. Мы особенно огорчены потерей лейтенанта Петра Ивановича Хапилина, замечательного командира катера. За жизнь погибших товарищей мы спросим десятки жизней фрицев. Будете на море - ищите и топите фашистов без всякой пощады».

Сколько после того ушло в цель торпед, где пальцем по густой смазке писали: «За Сталинград!», «За нашего Хапилина!»?!

Радист Трунов поддерживал надежду на то, что еще могут найтись некоторые из родственников Ивана Шепелева. Без такой надежды ему будет очень трудно перенести страшные вести из разоренного дома. Иван Ярошенко возражал напрасно, но ему прощали, зная, что он родом из-под Одессы, которая пока не освобождена.

До письма из Таганрога Ивана Шепелева знали в Салме разве только в лицо, и в этом не было ничего удивительного: в дивизион влилось более сотни новых бойцов. Изменения произошли и в команде бывшего ТКА-15, который стал ТКА-114. Там без сожаления расстались с Нытиком и приняли двух юнг-мотористов, двух Николаев - Рымарева и Ткаченко.

Вскоре пришел срок спускать Сто четырнадцатый на воду. Когда катер закачался, всплыв с тележки слипа, на борту собралось избранное общество из флагманского и прочих корабельных инженеров, которые самолично лазали в трюм, но не находили там ни слезинки. Вместе с инженер-механиками был мичман Попов, с достоинством принимавший поздравления, и какой-то востроглазый лейтенант, с виду лет двадцати пяти. Лейтенант вначале помалкивал, а потом встал в проходе между двигателями, где двое едва бы разминулись, и объявил:

- Пробоина под карбюратором правого мотора!

Никакой пробоины там, конечно, не было. Андрей Малякшин, сообразив, что это просто проверка расторопности, гаркнул: «Есть!» и попытался вежливо обойти торчавшего на дороге лейтенанта.

- Отставить! - скомандовал тот и снова повторил: - Пробоина под карбюратором правого мотора!

Малякшин с криком «Есть!» попробовал перескочить к месту условной «аварии» по желобу между цилиндрами, но опять был остановлен словом: «Отставить!»

«Чего ему надо? - озлился Андрей. - Сам же меня не пускает».

Когда третий раз прозвучала та же самая «вводная», Малякшин, рванувшись по проходу между моторами, так двинул на ходу лейтенанта, что тот не удержался на ногах. Перескочив, Андрей достиг места «пробоины» и через секунды доложил о ее заделке.