В.: Да…
П.: Хорошо. А что-нибудь ещё более раннее, каким-нибудь образом обижающее твою грудь, есть? Посмотри внимательно.
В.: М-м-м-м… Да там целый граммофон. Старинный, как из музея. Детское что-то…
П.: А он тебе нужен, граммофон этот?
В.: Нет.
П.: Будешь от него избавляться?
В.: Всё. Уже избавилась.
П.: Значит, она теперь у тебя вырастет такой, какой ей хочется? И ничего этому не будет мешать?
В.: Да. Ничего не будет мешать. Как мне хорошо с тобой, милый!..
Здесь стенограмма беседы прерывается по понятным причинам скромности. Да и с точки зрения лечебной (в упрощённом понимании этого слова) они, в сущности, в тот день закончили. Продолжили они через два дня, когда обрисовался (буквально!) результат. Обратите внимание, что через два дня, а не через неделю и не через месяц! Можно сказать: всего через два дня, а можно наоборот — целых два дня. Всего — потому, что, согласитесь, два дня срок небольшой, чтобы форма груди стала ещё прекрасней, причём прекрасней заметно. А целых, потому что наши герои не виделись целых два дня: она была на работе. Её график работы: сутки дежурит, три — дома. Да, специальность у нашей героини самая что ни на есть малоизвестная, и большинство населения даже и не замечает существования носителей такой непризнанной специальности — оператора больших вычислительных машин. Но мы-то теперь знаем тайну признанности и непризнанности профессий и ценность людей, непризнанные профессии выбирающих.
…П.: Смотри-ка! А они у тебя опять расти начали!
В.: А что, так заметно?
П.: Заметно. М-м-м-м…
В.: Ой! Борода! М-м-м… Ой!.. Я тоже заметила.
П.: М-м-м… Ух, как здорово! А ведь у неё запах даже изменился. То есть аромат! Ароматная стала! Даже более того — благоуханная…
В.: Ты хочешь сказать, что раньше она пахла хуже?
П.: Хуже? Я этого не говорил. И не хочу сказать! Тоже прекрасно пахла. Только сейчас и вовсе бесподобно!
В.: Разве?
П.: Кокетничаешь?
В.: Я?!?! Как ты мог такое про меня подумать? Ой!
П.: М-м-м… Точно тебе говорю: бесподобное стало благоухание.
В.: Тебе нравится?
П.: Спрашиваешь! М-м-м-м…
В.: Ой! Ох, как хорошо… М-м-м-м…
П.: Похоже, что они у тебя не только опять расти начали, но и, похоже, чувствительность увеличилась!
В.: М-м-м… Похоже, что так. М-м-м… Тебе это нравится?
П.: Бесподобно.
В.: Тогда я очень рада. М-м-м…
П.: Представляешь, а всего-то навсего чёрная пластинка и старинный граммофон!
В.: Смешно! Ой! М-м-м…
Этот стан твой похож на пальму,
и груди твои на виноградные кисти.
Подумал я: влез бы я на пальму,
ухватился бы за ветви её;
и груди твои были бы вместо кистей винограда,
и запах от ноздрей твоих, как от яблоков…
Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная,
твоею миловидностью…
Дети! Женщины — штука порой небесполезная.
Но они пахнут.
А запах, или аромат, а тем более благоухание женщины не последнее дело в осмыслении мира начинающими знатоками психокатарсиса.
Как ты прекрасна,
как привлекательна,
возлюбленная,
твоею миловидностью…
Глава тринадцатая
Комбинации эроса, или Чем любовь отличается от любви
Теперь, пользуясь данными, которые без особых усилий может проверить всякий освоивший начала психокатарсиса, а потому получивший возможность более здраво судить об истинных мотивах человеческих поступков, мы приступим к составлению схемы всех возможных между мужчинами и женщинами эротических комбинаций.
Любовных судеб (в смысле выбора партнёра/партнёров и закономерностей эволюции взаимоотношений с ними) отнюдь не бесконечное множество — их всего несколько типов. У схожих людей схожи даже любовные судьбы, и именно поэтому мы можем друг у друга учиться.
«Один день человека научившегося длиннее самого долгого века человека невежественного», — так наставлял учеников наиболее почитаемый Сенекой философ Посидоний. Так же и в сексе: разные люди достигают разных глубин (или вершин) наслаждения.
Графические приёмы в постижении мира облегчают восприятие, позволяют сравнивать, а следовательно, и объёмней мыслить. Именно поэтому графические методы могут и должны применяться, прежде всего, к проблемам взаимоотношений двоих, ведь эрос для относительно здоровой части населения нашей планеты весьма значимая форма существования.
