В.: Так. Спокойно. Всё будет хорошо. Что это?
П.: Арбалет. Со стрелой! И стрелой — прямо в сердце!
В. (с интонацией язвительной): Какой ты, однако, чувствительный.
П.: Ты второй раз уже эту фразу говоришь. И интонация какая-то… особенная.
В.: Так… Продолжай работать.
П.: С сердцем всё… Всё?.. Ага!.. Всё, не болит больше. Хорошо. Открываю глаза… Уф! Вот тебе и Зина! Один раз-то на неё всего и посмотрел — а столько нахватался. Впрочем, может, если бы и не смотрел, то всё равно всё те же самые штуки от неё и были бы. И не заметил бы, от кого.
В.: Зато она тебя заметила.
П.: В каком смысле?
В.: В таком. Пробудил ты её. Говорит, что вся не своя становится — так ей хочется тебя потрогать. Хоть руки в наручники заковывай.
П.: Что-о-о-о?!?!!
В.: То самое. Много лет, говорит, никто не мог смутить её женского спокойствия — а тут н`а тебе, в больнице! Так влюбиться!
П.: Что-что?!! Это она такое тебе говорила?
В.: Да. Она.
П.: Тебе? Почему тебе?
В.: А кому? Дежурному врачу, что ли?
П.: Тоже верно… И что же ты?
В.: Ничего. А что я должна была сделать?
П.: Не знаю. Но, согласись, ситуация странная. Она же тебя воспринимала моей женой… И тебе же душу изливала. Оно конечно: лежали рядом, ты её подкармливала, в сущности, от тебя одной тепло к ней шло, но… Однако, интересные у тебя должны были быть переживания! Одна-единственная в палате нестарая женщина — и та влюбляется в твоего мужа. Как же я сразу не заметил? Ну и дела…
В.: Ой-ой! Разулыбался! Вы только посмотрите на него! Кот ты! Кот!
П.: Да, улыбаюсь! А что, плакать, что ли? А что касается кота, то я… Да что ты такое говоришь!
В.: То самое! А то, пожалуйста, возвращайся, она там тебя ждёт. Женщина состоятельная. Приятно-то как ему, надо же!
П.: Послушай, я, конечно, после твоего возвращения никак не успокоюсь, восторженный, соображаю слабо, но не настолько, чтобы не заметить некоторую несообразность: ты была предана твоей сопернице. Это неестественно. А меня ты уничтожала.
В.: Потому и уничтожала.
П.: Ах, иуда. Это была как бы не ты. Но ты допустила. Это значит, что какой-то корешок зла в тебе остался.
В.: Оставим. Про кота беру обратно.
П.: Ты не подумай, я не спорю: мой недостаток — самолюбование, прихвастнуть опять же… Ну так у кого нет выкрутасов? А что лучше: самолюбование или подпадать под зависимость от разных Зин?..
В.: Всё, проехали.
П.: Ладно… А что ты чувствовала, когда она тебе признавалась в том, что в меня влюбилась?
В.: Ну-у…
П.: Первое чувство?
В.: Первое? Приятно.
П.: Знай, дескать, наших! Да?
В.: Кот ты!
П.: Милая, да разве кто может мне быть нужен, кроме тебя?.. Да и вообще, чудеса какие-то: повадились в меня влюбляться эти самые со своим металлом… Проходу нет от этих экстрасенсорш-целительниц! Просто замучили! Стоит где появиться, так сразу…
В.: Бедная я, несчастная! И как только мне жить дальше!? Я уж чувствую, что мне с тобой придётся претерпеть! Больница — ладно! В Хаббард-центр придёшь — так от посетительниц до сотрудниц! Но ведь и в церкви тоже! Казалось бы: такое место — церковь. И день святой, а не успела руку твою отпустить, не успела отвернуться — тут как тут! В лучшем случае, делает вид, что вопросы задаёт, а то и вовсе по-простому… Я этой Зине так и сказала: бабы попросту липнут!
П.: Всё. Пора завязывать.
В.: С чем?
П.: С психоанализами и психокатарсисами. А то совсем в биогиганта перекуюсь! А ведь раньше так не было! То есть бывало — набрасывались, но ведь не в такой же степени! И чего им только не хватает?.. А когда она тебе в первый раз призналась?
В.: Да сразу же. После твоего первого ко мне посещения.
П.: Сразу… Ну, бабы! Ну, бабы!.. И ты всё знала! И мне ни единым звуком! В кресле разложила и пытать: что там у меня внутри от Зины осталось! Абсолютный контроль своего мужчины! Ну ты и… Ну ты и… женщина!
В.: Преувеличиваешь.
П.: Ты ещё смеешь шутить?!
В.: Абсолютный контроль! Кто бы говорил! Это я, наивная, всё тебе сны мои рассказывала, не знала, что ты их умеешь прочитывать. А кто невестку мою, Олю, проверял, как её подсознание на меня реагирует? А кто других насчёт меня проверял? Этим, между прочим, ты очень меня обидел.
