П.: Ты его видишь, этот туман?
В.: Да.
П.: Сейчас можно его убрать?
В.: Нет. Нужно, чтобы прошло время.
П.: Хорошо. Пошли дальше. Молодой?
В.: Не знаю.
П.: Та-ак… А волосы с проседью? Или без?
В.: Без. Я только и помню, что глаза и волосы…
П.: Хорошо. Как ты чувствуешь: будет ли для тебя полезно дальше прояснять этот объект?
В.: Нет.
П.: А эти глаза влияли на наши взаимоотношения с тех пор, как они появились?
В.: Да. Влияли.
П.: Так. Что надо теперь сделать, чтобы освободиться от влияния этих глаз? Оно нужно тебе — это влияние?
В.: Нет.
П.: Так. Что надо сделать, чтобы они не оказывали больше на тебя никакого воздействия?
В.: Н-н-не…
П.: Знаешь. Подумай. Есть очень хорошее решение.
В.: Может, очки тёмные надеть?
П.: Очки настолько тёмные, что эти глаза не смогут тебя видеть?
В.: Да, такие.
П.: Надевай… Надела?
В.: Надела.
П.: Так. Хорошо. А теперь, что надо сделать, чтобы никогда не была забыта та польза, которую ты обрела, попав в эту ситуацию?
В.: Польза? Разве польза? Я не поняла.
П.: Из каждой ситуации, пусть даже на первый взгляд печальной, можно извлечь урок.
В.: Теперь понятно.
П.: Ну так и как? Может быть, надпись какую-нибудь на очках сделать?
В.: Нет, не годится.
П.: А что надо сделать?
В. (Особенно улыбаясь, как показалось Психотерапевту, приятно для него.): А можно не говорить?
П.: Можно… Готово?
В.: Да.
П.: Интересно, что ты сделала? Веник в задницу ему вставила?
В.: Ну что ты! Это только ты у нас такие вещи делаешь. Вернее, на такое способен.
П.: А ведь, действительно, был случай. Был образ, вставил ей в задницу веник и сказал этому аисту лететь подальше… А какой смысл этого знака, этой метки, ты мне тоже не хочешь сказать?
В.: Нет.
П.: Хорошо. Такой вопрос: ко всей этой истории Зина имела отношение? Скажем, могла ли она каким-либо образом подготовить почву для того, чтобы возник этот стресс, с глазами? Стресс, от которого мы только что освободились?
В.: Н-н-не знаю. Впрочем… Во всяком случае, у меня нет такого ощущения, что её участие в этом исключено…
П.: Ну разумеется, женщина женщине всегда «поможет»…
В.: С женщинами мне давно всё понятно. Да я их давно стороной и обхожу. Вот только разве Оля…
П.: Теперь — эти глаза были связаны с ночными твоими кошмарами?
В.: Да.
П.: Будут тебе сниться теперь кошмары?
В.: Нет, не будут.
П.: Ощущение: сегодня ещё поработаем?
В.: Нет, хватит.
П.: Ощущение — через сколько дней оптимальней всего продолжить чистку от больничных травм?
В.: Через четыре дня. Сил мало.
П.: Хорошо. Что-нибудь на сегодня мы не доделали?
В.: Нет, всё в порядке.
П.: Последний вопрос. Ты в состоянии будешь доехать?
В.: Куда на лето собрались? Да.
П.: Тогда вспомни что-нибудь приятное. Скажем, за последнюю неделю.
В.: Приятное?.. Как мы с тобой вдоль реки сегодня гуляли. (Улыбается.) Было очень приятно.
П.: Всё. Открывай глаза.
* * *
П.: Однако же Зина и гадина оказалась: сколько тебе насажала! Но теперь, кажется, всё. Ещё раз проверь.
В.: Во мне больше ничего. Может, у тебя что есть?
П.: У меня?! Впрочем… Почему бы и нет? Давай проверим. Я готов.
В.: Что ты видишь? Какой образ связан с больницей?
П.: М-м-м… Ого! Капкан!
В.: Капкан? В какой части тела?
П.: Ни в какой. Просто вижу. Железный. С зубьями. Но — странное дело! — закрытый. Правда, есть некоторое противоречие: капкан, но закрытый? Если капкан, то он должен быть открыт.
В.: А кто его поставил?
П.: Кто? Зина!.. Зина? И мне тоже?
В. (с интонацией чуть-чуть язвительной): Как ты, однако, чувствуешь… И что она?
П.: Она явно чувствует себя женщиной.
В.: Ещё бы!
П.: Я это по её взгляду понял. На следующий день после того, как я тебя откачивал, можно было, наконец, вокруг посмотреть. Я тогда внимательно всех осмотрел: не пропустил ли ещё какого некрофила? И — она! Под контроль поставить может и, возможно, тебя уже и поставила. И ещё — женщиной себя чувствует.
В.: Так. Продолжим. Что будешь делать с этим капканом?
П.: Сейчас порассматриваю… Всё! Ой-ой!! Ой!
В.: Что такое?
П.: Сердце! Ой!
В.: Что там в сердце?
П.: Тоже капкан. Второй. Сейчас разожму… Сердце рвёт!.. Ой! Всё! Нет. Ой!
В.: Что?
П.: Там что-то ещё есть. И тоже от Зины. Ох, как больно!
