Глава двадцатая
Так кого же любил Лев Толстой?
Лев Толстой женился в 34 года, прожил с женой, не изменяя, 48 лет, из которых тридцать три последних года мечтал от неё сбежать. Жена Соня (детское прозвище — «фуфела») бежать никуда не собиралась, наоборот, чувствовала себя в имении Толстого полновластной хозяйкой, контролировала всё, вплоть до часов работы великого писателя. Дело доходило до того, что Лев Николаевич не имел права, чтобы сосредоточиться, закрывать дверь в кабинет, потому что Соне хотелось видеть то, чем он занимается. Писателю по роду работы необходимо, чтобы новые впечатления не рассеивали внимание и, в особенности, необходимо, чтобы не менялась в кабинете обстановка, но Соня могла без согласия мужа снять висящий в кабинете портрет и заменить его другим, а то и вовсе ворваться и разорвать его в клочья.
Свою многолетнюю мечту сбежать Лев Толстой воплотил только в 82 года. Ночью (ночью!) он тихо разбудил верных ему в доме людей, стараясь не шуметь, они собрались и почти без вещей крадучись ушли из усадьбы. Толстой хотел убежать куда-нибудь далеко-далеко, так, чтобы супруга его там найти не могла, и для этого он со спутниками менял поезда (на каждой узловой станции заново брали билеты) и всячески старался оставаться незаметным. Однако организм Толстого не выдержал — всё-таки 48 лет совместной жизни с некрофилкой! — и величайший из писателей простудился и умер на станции Астапово.
Как могло случиться, что величайший писатель-психолог мог жениться на такой женщине? Можно было бы ещё понять, если бы женился он, скажем, лет в 19 или в 22, но в 34! Казалось бы, к этому возрасту, кроме глубоких познаний о противоречивости человеческого естества и лживости высказываемых мнений, могло бы прийти и самообладание. Как он мог ввести в свой дом такую женщину, да и любил ли он её? А если не любил Соню, то, в таком случае, кого?
У Сони было ещё две сестры: Лиза (старше Сони на год) и Таня (младше Сони на три года). Толстой ещё задолго до женитьбы был вхож в этот дом. Однажды он сказал своей сестре Марии:
— Машенька, семья Берс мне особенно симпатична, и, если бы я когда-нибудь женился, то только в их семье.
Мария Николаевна такое умонастроение брата одобрила и обратила внимание его на старшую, Лизу:
— Прекрасная жена будет, такая солидная, серьёзная, и как хорошо воспитана! — высказала своё мнение будущая монашка, спавшая не только с И. Тургеневым.
Разговор их подхватили, донесли до Лизы и уверили её, что граф её обожает и собирается жениться. Лиза, прежде равнодушная, размечталась и за графа идти замуж собралась. Она стала подолгу сидеть перед зеркалами, изменила причёску. По этому поводу Соня, в то время влюблённая в Поливанова, как могла издевалась над своей старшей сестрой и среди прочего говорила, что нежности, в которые та пустилась, ей не к лицу.
Лев Толстой записал в дневнике 22 сентября 1861 года: «Лиза Берс искушает меня; но это не будет. — Один расчёт недостаточен, а чувства нет».
Из этой записи мы, между прочим, узнаём, что в свои 34 года писатель, выделявшийся психологизмом своих произведений, так же, как и жеманные девицы того времени, считал, что самые важные в жизни взаимоотношения должны строиться на чувстве. Оставалось только дождаться, когда чувство это ему сделают.
Как мы уже знаем, кроме Лизы в семье Берс были ещё две невесты: Соня и Таня. Это были два совершенно разных человека. Можно сказать, прямо противоположных, хотя и воспитывались в одинаковых условиях, по одним и тем же книгам, и манер от них ожидали одних и тех же. Мужчины, которые начинали рассматривать Таню как объект своих вожделений, оставались спокойными, те же, которые выбирали Соню, влюблялись страстно (то, что в женщину страстно влюбляются, — её позор!!!) — с хватанием в отчаянии за голову, с ощущением себя рядом с ней недостойными, с рыданиями, сочинениями стихов и т. п. Реакции на ухаживания у Сони и Тани в одном и том же возрасте были также различны. Когда осмелевший молодой человек взял Таню за руку, она не посмела её отдёрнуть, боясь его обидеть. Соня же не только отдёрнула, но и брезгливо (морщась?) стала вытирать руку платочком, отчего молодой человек, почувствовав всю свою ничтожность, в отчаянии схватился за голову. В одной и той же ситуации Таня (будущий прообраз Наташи Ростовой, если вообще можно говорить о прообразе) находила повод для радости, а Соня — повод почувствовать себя несчастной. Словом, характеры достаточно целостные, чтобы предсказать с достаточной степенью точности, у которой из двух сестёр будут сны о расчленении младенцев; кто будет возбуждаться от вида испражнений; у кого будет страстное влечение отправиться в больницу целовать у больных гнойные язвы (было и такое!); и краткосрочная потребность (ввиду определённых психологических трудностей) в биофильном мужчине; и невозможность с такого рода мужчиной ужиться; и даже стремление первенствовать во всём, даже по пустякам, а уж тем более среди сестёр в деле замужества.
