— Арт Стиллмэн был очень занят в ту субботу, а в воскресенье его уже нашли мертвым. Но получается, что каждый выполнял приказания Арта после его смерти.
— Не знаю, о чем это вы, черт возьми.
— А сам Стиллмэн потреблял свой товар?
— Большинство продавцов, как правило, сами являются наркоманами, но никогда не подозревал в этом Арта. Впрочем, трудно сказать.
— У меня такое дурное чувство; что вы больше помогаете мне, когда лжете, Сэм.
— Я сказал вам то, что знал. Как это, черт побери, я буду говорить то, чего не знаю?
Хороший вопрос. Я сунул пистолет обратно в кобуру и поднялся на ноги. В его маленьких глазках блеснула надежда.
— Я не стал бы сообщать Бонетто о моем визите, Сэм. Потому что, если вы это сделаете, я выложу ему все, что вы мне передали сейчас.
— Хорошо, — с кислой физиономией ответил он. Очки в металлической оправе настороженно поблескивали, пока я шел через приемную к выходу. Она молчала, пока я не поравнялся с ней.
— От Арта Стиллмэна всегда жди неприятностей, — тихо сказала она.
Я повернулся и посмотрел на нее:
— Вы подслушивали?
— Знаете, вы тоже — неприятность. Да, он старый, жирный, немощный, но это все, что у меня есть, и я не хочу его терять. Не хочу, чтобы он излишне волновался.
— Ну и?.. — Я ждал ответа.
— У Арта был друг. Он занимался тем же. Сэм не сказал вам о нем, потому что боялся быть втянутым в это дело.
— Но вы скажете мне о нем?
— Его зовут Берни Риз. Он живет в Западном Голливуде. Я записала вам его адрес. — Она достала из стола листок бумаги.
— Благодарю вас.
— А вы сумасшедший. Вам это известно?
— Почему же?
— После того, что они сотворили с вашим лицом, вы все еще хотите связываться с Виктором Бонетто?
Она внезапно рассмеялась, и ее массивные груди затряслись так, будто они существовали сами по себе.
— Вы хотите мне сказать что-нибудь еще?
— Надеюсь, они убьют вас, потому что вы приносите неприятности, — самодовольно сказала она. — Мне хотелось это сказать в первый же момент, как вы вошли в офис.
Я вернулся к машине. Дом по указанному адресу в Западном Голливуде найти было нетрудно. Надо было подняться на верхний этаж старого здания по бетонным ступеням, истертым и выщербленным миллионами ног. Я позвонил в дверь. Через несколько секунд на пороге показался встревоженный молодой парень. У него были светлые волосы до плеч, клочковатые борода и усы и вытаращенные светло-голубые глаза. Заляпанные свитер и джинсы дополняли картину.
— Берни Риз?
— Абсолютно точно. А в чем дело?
— Вы друг Арта Стиллмэна?
— Послушайте. Я уже миллион раз рассказывал про все это. Спросите лейтенанта Паркера, ладно?
— Не возражаете, если я войду?
— О'кей. — Он безнадежно пожал плечами. — Но я скажу то же самое, что и лейтенанту. Я весь уик-энд провел в Малибу. В последний раз я видел Арта во вторник вечером, когда мы выпили пива.
Он невольно немного отступил, чтобы пропустить меня в квартиру, стены которой были сплошь увешаны плакатами, мебель почти отсутствовала.
— Меня зовут Рик Холман, я вовсе не легавый.
— Какого же черта вы молчали! — воскликнул он, и его лицо прояснилось.
— Легавый сразу лишил бы вас подобного бизнеса, — выдал я как бы между делом. Его лицо снова напряглось.
— Я не пойму, о чем это вы.
— Вы собираетесь позвонить Виктору Бонетто и проверить меня? — как бы невзначай спросил я. Он словно что-то решал.
— И все-таки что вы хотите? — спросил он наконец.
— Эту девчонку, Пайк, — ответил я. — Не можем же мы гоняться за ней по всему городу.
— Ее здесь нет.
— Но она была тут?
В выпученных светло-голубых глазах что-то мелькнуло.
— Она хотела раздобыть дозу, ей больше негде достать.
— Заявилась посреди той проклятой ночи, — с горечью сказал он. — Ломилась в мою дверь так, что разбудила всю округу! Я вынужден был впустить ее, и она пристала ко мне с ножом к горлу! Послушайте! Она была как сумасшедшая, понимаете? У нее началась ломка, она вела себя как дикий зверь. Я дал ей дозу, а она сказала, что ей некуда идти, поэтому я разрешил ей поспать здесь. Но сказал, чтобы утром она убиралась ко всем чертям. Она не ушла до тех пор, пока я не дал ей иглу и наркотик, чтобы она могла продержаться несколько дней. Да, я дал ей это! — Его глаза расширились от ужаса. — У нее наличными с собой было только двадцать баксов, но она сказала, что ей позарез нужно.
