— Певицей с хорошим голосом и совсем без мозгов. Крутила задницей в паршивом клубе. А я уже писала тексты песен и понимала, что они хорошие, но вот никто другой этого и знать не хотел. И мы начали с самого начала. Это было так естественно, я сочиняла песни, а она пела. Мы поняли, что нам вовсе не нужен говенный менеджер-мужчина, который трахал бы нас обеих, и я взяла на себя и менеджмент. И людям нравилось думать, что свои песни сочиняет сама Саманта, а я просто лесбиянка, которая ею крутит как хочет.
— Вы хотите сказать — укрощаете ее, — уточнил я.
— У вас совершенно извращенный ум. — Она громко фыркнула. — Если вы уже набили себе живот, то, может быть, мы перейдем к серьезной выпивке?
Я не очень спешил и присоединился к ней в гостиной пятью минутами позже. Она уже все подготовила и лежала на софе, удобно устроившись между подушками; перед ней стоял небольшой столик, где были красиво расставлены нераскрытые бутылки виски, стаканы и ведерко с кубиками льда.
— Располагайтесь, Холман, — гостеприимно предложила она. — Я уже устроилась на весь вечер.
— Могу я получить комплект ключей от дома?
— В моей сумочке на баре. А разве вы не хотите надраться вместе со мной?
— Я изменил свои планы.
— Трус!
— Может быть, я присоединюсь позже.
— Ну и черт с вами!
Я забрал ключи и пошел наверх, надел пояс с кобурой, в которой был пистолет, и снова спустился в гостиную. Она с замкнутым, угрюмым лицом готовила себе вторую порцию спиртного.
— Оставляю вас совсем ненадолго.
— А по мне, вы бы хоть и совсем не возвращались. Может быть, вам повезет и вы свернете свою дурацкую шею.
Я тихонько прикрыл за собой дверь и сел в машину. Дом Ленгэна был недалеко, у него на подъездной дорожке оказалось много места, чтобы поставить машину. Я поднялся на крыльцо и позвонил, в ожидании взяв в руку свой пистолет 38-го калибра. Тино открыл дверь через несколько секунд и очень удивился, увидев меня. Я ткнул ствол пистолета ему в живот, он попятился. Было совсем нетрудно заставить его пройти таким образом через весь холл. Но когда мы остановились, в его холодных серых глазах появился испуг.
— Мне надо поговорить с Бенни, — сказал я. Он посмотрел на мою скулу, потом тяжело сглотнул. Может быть, он полагал, что это все — его работа?
— Нельзя. Он очень занят.
Я зло ударил его коленом в пах, он побледнел и застонал.
— Где он?
— В гостиной, — еле слышно ответил Тино. — Но он не один.
— Повернись! — приказал я.
— О, пожалуйста...
— Повернись, или у тебя будет такое же лицо, как у меня.
Он повернулся, я стукнул его стволом револьвера по затылку, прямо над ухом. Он молча грохнулся на пол, где и остался лежать. Я прошел к двери в гостиную, медленно повернул ручку. Двумя секундами позже я понял, что мог войти хоть с барабанным боем, но это ничего бы не изменило.
Сперва я услышал глухие ритмичные звуки и хриплое дыхание, потом начали раздаваться стоны. Сначала тихие, затем все громче и громче. Я прикрыл дверь и сделал шаг вперед. Они лежали на софе громадных размеров, я увидел тощий зад Ленгэна, который на удивление энергично двигался вверх-вниз. Ее ноги были задраны высоко вверх, она обхватывала ими его талию. Руками она обнимала его за шею, глаза были сильно зажмурены в предчувствии экстаза. Я сунул холодный ствол пистолета Бенни в шею. Его тело конвульсивно содрогнулось, он закричал, словно в агонии, будто резкое изменение ритма движения причинило боль сокровенным частям его тела.
— Бенни! — нервно вскрикнула Анджела. — Что случилось, черт побери?
Тут она широко раскрыла глаза и явно пришла в состояние шока, увидев так близко мое лицо.
— Ты это делаешь так одинаково хорошо, дорогая, — приветливо сказал я, — что хоть билеты продавай.
Она издала легкий стон отвращения и снова плотно закрыла глаза.
— Время развлечения кончилось, Бенни. Вставай! Я убрал ствол пистолета и отступил назад. Он неуклюже встал сначала на четвереньки, потом перебрался через неподвижное тело Анджелы и поднялся на ноги. Голый, Бенни не производил впечатления. Худой, изнуренный, от пупка шла полоска вьющихся темных волос, которая сливалась с завитками на лобке, все это контрастировало с его бледной кожей. Опавший член, казалось, хотел стыдливо спрятаться, ноги же не выглядели достаточно сильными, чтобы поддерживать его тело, на одной стороне физиономии светился синяк. Когда я это заметил, мне стало немного легче.
